Сквозь огненные штормы - [18]

А по вечерам - теория. Мы изучали корабельные правила, вопросы морской этики. В один из вечеров углубились и в историю, но нашу профессиональную - катерную.

- Я как-то читал, что в 1916 году царское правительство закупило в США 32 катера-истребителя, - начал разговор Николай Андриади. - С этого, что ль, времени начинаются наши катера?

- Да это всегда так было при царе: у нас изобретут, а царь все равно на поклон к иностранцам - что, мол, наши Иваны, - заметил Василий Шулов.

И был прав. Ведь сама идея создания и боевого использования подобных катеров принадлежит русским, в частности адмиралу Макарову. В 1876 году, будучи лейтенантом, он предложил превратить быстроходный пароход в плавучую базу катеров, вооруженных сперва шестовыми минами и потом движущимися снарядами - торпедами. Эта военно-морская новинка была применена в русско-турецкой войне, тогда благодаря использованию минных катеров русские войска контролировали полностью район переправы на Дунае, в одной из атак потопили турецкий монитор. А у берегов Кавказа уничтожили восемь транспортов. Там же был потоплен сторожевой корабль турков «Интибах» - впервые в мире - нашей, русской торпедой.

- Так что основоположник нашего отечественного катерного флота, - подытожил я, - не иностранец по имени США, а Степан Осипович, то есть русский адмирал Макаров.

Историю русского флота я как будто знал, а советского - тем более. Ведь училище только-только закончил, знания свежи. Рассказал команде о том, что шестилетней программой военного кораблестроения с 1926 по 1932 год предусматривалось строительство 36 торпедных катеров, что уже в 1927 году А. Н. Туполев, возглавив группу авиационных конструкторов, создал первый советский торпедный катер «Первенец». Спустя некоторое время доработанный его вариант ТКА «Туполев» утверждается к серийному производству. В 1928 году на флот поступили первые советские торпедные катера. К концу 1932 года их насчитывалось 50.

- Сколько же их сейчас? - поинтересовался моторист краснофлотец Индилов. [292]

- Это военная тайна, ответил ему радист Старенький.

- Ты что, арифметики не знаешь? - добродушно буркнул боцман Кириченко. - Вот у нас, в дивизионе…

А в бригаде…

И пошел подсчет боевого состава Черноморского флота. Сила оказалась немалая: что-то около сотни торпедных катеров. И, надо сказать, мы, простые моряки, не очень-то и ошиблись. К началу войны на Черноморском флоте их было 84. На Северном - 2. Но в дальнейшем число их там значительно возросло - для ТКА на Северном флоте был один из главных театров боевых действий. Но к июню 1941 там было всего 2 катера. На Балтике - 48. И 135 - на Тихоокеанском флоте. Всего же наш Военно-Морской Флот располагал к началу боевых действий в Великой Отечественной войне 269 торпедными катерами.

Такие беседы, занятия, тренировки, несение дозорной службы, совместная круглосуточная жизнь на нашем маленьком островке - все это сплачивало небольшой боевой коллектив.

Однажды к нам в бухту зашел эскадренный миноносец под флагом комбрига, которым оказался капитан 1-го ранга Пермский. Корабль стал на якорь в центральной части бухты.

До его прихода в воздухе было тихо. Не появлялись вражеские самолеты, да и наши - ни разу. Хотя нам было известно, что прикрывать нас с воздуха должна авиация, дислоцирующаяся в районе Евпатории. А тут только зашел в бухту эсминец, как послышался рев самолетов. Курсом на наши стоянки шли два остроносых истребителя. Мы хорошо различали силуеты наших «чаек»- И-15 и «ишаков» - И-16. Над нами же совсем другие: остроносые, черные, да и по скорости превосходят «чаек» и «ишаков». На посту наблюдения и связи (НИС) появился сигнал: «Самолеты противника». Эсминец открыл зенитный огонь. Мы дружно поддержали пулеметами. Истребители, зачем-то помахав крыльями, скрылись. Насколько быстро они улетели, настолько быстро с аэродрома поступил сердитый сигнал: мы обстреляли своих! На следующий день после обеда на большой высоте снова появился самолет - одиночный. На посту опять сигнал: «Самолет противника». Эсминец, как и вчера, палит из зениток. Мы - молчим, наблюдаем: [293] нашими ДШКА не достать. Прекрасно видим силует самолета. Вроде бы наш тяжелый бомбардировщик ТБ-3 - держит курс на запад. Вот он уже в зоне зенитного огня. Хлюпают выстрелы. И тут из-под крыла бомбардировщика вырывается два самолета поменьше - истребители. А он делает крен вправо и уходит за горизонт. Загадка.

Разгадка приходит очень скоро - из штаба флота. Мы сорвали налет на Констанцу. Авиаторы попытались испробовать новинку на наших зенитках без предварительной информации о пролете. А на флоте в то время было так: если самолет пытается пролететь над кораблем, значит, он - чужой, бей его без всяких сомнений!

У нас же в бухте неразбериха с авиацией закончилась быстро. Эскадренный миноносец ушел в море - самолеты больше не появлялись.

Пережил я и одну свою личную неразбериху. Периодически покатерно мы ходили в Севастополь на обработку корпуса. Наступил и наш черед. Сошел я на берег, гляжу - идет один из наших мичманов-выпускников в форме лейтенанта.

- Привет, - говорю. - Это тебе за какие заслуги лейтенантские нашивки выдали?