Сквозь джунгли Непала - [63]

Почва здесь очень каменистая, крестьяне, обрабатывая крошечные лоскутки земли, снимают урожай, которого им едва хватает на несколько месяцев. Остальное время они живут на заработки от переноски грузов, продажи древесного угля и сбора лекарственных трав.

Вечерами окрестности Бхимпхеди озарены огнями. Это местные жители жгут лес на уголь. Причем жгут и днем и ночью. Под уголь используют прекрасные породы остролистного дуба, по-местному бхан, которым полны леса района Бхимпхеди. Собирателям лекарственных и полезных трав приходится уходить в дальние малоосвоенные небольшие долины рек и ручьев горного хребта Махабхарат. Уходят туда они надолго, иногда на неделю и больше. Собиратели трав, как правило, уходят в лес в одиночку и никому не говорят о своих излюбленных местах, строго храня тайну. Каждый вид трав собирают определенные группы людей. Одни, например, собирают желуди очень распространенного в этих местах узколистного дуба пхулласед. Они используются как лекарственное средство или идут на корм свиньям. Другие заготовляют мягкую сердцевину дерева кахола; из нее делают муку, а в смеси с пшеничной мукой пекут лепешки. Из коры и корней растения сингровла делают специи вроде корицы под названием тхед. Стручки растения тиммуе, напоминающие стручки черного перца, во время созревания раскрываются и выбрасывают черное зернышко. Местное население собирает эти зернышки для приготовления очень острых специй, имеющих большое применение в индийской и непальской кулинарии.

В районе Бхимпхеди растет дерево, продукция из которого известна далеко за пределами страны. Это дерево называется сайдбурруа. Из коры сайдбурруа кустарным способом делают знаменитую в Непале бумагу.

Свою экскурсию по окрестностям Бхимпхеди мы начали с горы Чисопани. Подъем начинался сразу и очень резко. Мы шли по крутой тропинке, которая змейкой уходила далеко вверх. Переход был трудным. Иногда перед нами вставали отвесные скалы с выдолбленными в них ступеньками. Взбираясь по ступенькам, мы поняли, почему до строительства шоссейной дороги Трибхуван Радж Патх невозможно было добраться до долины Катманду ни на машине, ни на лошади или слоне. Примерно на половине пути мы увидели на каменной площадке носильщиков — кули. Они сидели и отдыхали. Но мы обратили внимание, что шедший впереди нас непалец с огромной корзиной за спиной, поднявшись после отдыха, уже не надел на себя корзину — ее взял другой кули и стал взбираться дальше вверх, а первый направился обратно к Бхимпхеди. Эта площадка была местом смены кули. За каждым носильщиком закреплен строго определенный участок пути. Когда носильщик проходил мимо нас, то мы увидели, что на его груди висела металлическая бляха — личный номерной знак. Я удивился, что до сегодняшнего дня пользуются пешим переходом через крутые горы, в то время как имеется хорошая шоссейная асфальтированная дорога. Почему же по ней не ходят местные жители? Оказалось, что если пешком идти по асфальтированной дороге, делающей много зигзагов, то путник теряет больше времени. Автобусное движение налажено очень плохо, причем стоимость проезда довольно высокая — несколько рупий, и большинство местных жителей не в состоянии пользоваться этим видом транспорта. Для переноски же вещей носильщикам надо платить гроши. И жители, и кули за два дня преодолевают горные кручи и приходят в столицу.

Дорога, ведущая к форту, размыта бурными весенними потоками и в некоторых местах настолько узка, что по ней нельзя разойтись даже двоим.

За два с половиной часа мы добрались до форта Гади, расположенного почти на самой вершине горы Чисопани. На широкой площадке, находящейся на высоте пятисот метров от подножия горы, расположилась маленькая деревушка в несколько домов, окруженная дубами. Около нее внизу, метрах в пятидесяти, стояли развалины старого форта Чисопани, а выше, рядом с деревней, новый форт, обнесенный стеной. В новом форту размещена тюрьма, где содержатся особо опасные преступники.

Я подошел к открытым воротам тюрьмы, но нигде не увидел охраны. Заключенные сидели во дворе и играли в кости. Рядом женщина кормила ребенка грудью. Пока мы рассматривали эту группу, к нам подошел солдат-охранник и, показывая на женщину, сказал:

— Это очень опасная женщина. Она убила своего мужа. Мы за ней смотрим во все глаза. Как-бы она еще здесь, в тюрьме, не натворила чего-нибудь.

По законам Непала за любое тяжелое преступление женщина не приговаривается к смерти; эта женщина была приговорена к тюремному заключению. Однако слова солдата о том, что они следят за ней, не сводя глаз, оказались далекими от действительности — ворота тюрьмы были открыты нараспашку и, более того, прямо напротив стояли козлы с оружием без охраны. Все солдаты сидели в углу форта на лавочке и вели непринужденную беседу, не обращая внимания ни на оружие, ни на «особо опасных преступников».

Немного отдохнув, мы взобрались на вершину горы Чисопани, осмотрели раскинувшуюся перед нашим взором панораму и начали спуск с горы по разрушенной дороге. Пройдя ущелье, где над краем пропасти прыгали хвостатые обезьяны, мы подошли к маленькому уютному белому домику. Там живет американский инженер, который следит за эксплуатацией канатной дороги. Она построена в 1927 году английскими инженерами и тянется от местечка Мататиртх (в десяти километрах южнее Катманду) через хребет Махабхарат до Дхурсингха; ее протяженность двадцать два километра. В 1955 году дорогу удлинили в сторону столицы на шесть с половиной километров, доведя до местечка Бхансара. Раньше по ней переправлялось в сутки до ста пятидесяти тонн грузов. Но дорога уже более тридцати пяти лет работает без ремонта, и теперь по ней можно перебрасывать не более пяти-шести тонн в час в течение пяти-шести часов в сутки. Бывают дни, когда она не работает совсем.