Сквозь бурю - [5]

В охотничий сезон от зари до зари на Мерген-атау непрерывно звучит не только многоголосый птичий переклик, но и частая стрельба. Здесь много охотников; иные проводят тут целый месяц кряду. Со всех сторон слышишь пальбу. Не знаешь, кто, куда, откуда стреляет; долго ли попасть под шальной заряд дроби. Неискушенному человеку ходить на остров страшно — того и гляди, подстрелят ненароком. А в траве и кустарниках прилажено много силков и капканов, тут тоже надо глядеть в оба, чтобы не угодить в них.

Однажды забрел сюда рыбак Кутым из Тербенбеса. Натерпелся страху и закаялся ходить на Мерген-атау. «Не приведи аллах, — говорил он, — попасть на остров в пору охоты. Ноги моей там больше не будет!»

Не один Кутым так думал. Многие жители Тербенбеса считали Мерген-атау запретным островом. Кроме охотников, мало кто здесь бывал. А если невзначай и забредал кто-нибудь в поисках отбившейся от стада овцы или козы, то мигом поворачивал обратно, заслышав стрельбу.

Когда юные друзья — Нагым, Кутлымурат и Сейтимбет — подошли к Мерген-атау, на берегу не было ни души. Только с резким криком носились в воздухе белые чайки да слышалось кряканье уток в зарослях камыша.

Мальчики направились в глубь острова. Раздвигая кусты, они увидели на примятой траве человеческие следы. Узенькие тропинки вились прихотливо, неожиданно сворачивали то вправо, то влево, пересекались и вновь расходились в разные стороны, уводя все дальше и дальше в спутанные заросли и, казалось, вовсе непроходимые чащи островка. Это были следы охотников, охотничьи тропы.

Заслышав шум в камышах, мальчики останавливались, выжидали, пока все затихнет, потом снова продолжали путь. Конечно, не птиц они опасались. Боялись диких кабанов. Дедушка Айдос предупредил, чтобы они избегали встречи с кабанами. А услышать их можно еще издали, потому что обычно эти животные передвигаются шумно, с треском ломая кустарник. Самое разумное — уйти от них подальше в сторону, не попадаться им на глаза.

Проплутав около часу и ничего не найдя, Нагым остановился:

— Так идти не годится. Чего мы без толку втроем толчемся на одной тропке или плетемся гуськом друг за другом? Один ничего не нашел, а за ним двое других тоже ничего не найдут. Надо нам разделиться и каждому идти по своей тропе, втроем мы и увидим втрое больше. Если один из нас найдет гнездо, он должен свистом позвать двух других. Тогда мы соберемся и решим, что делать, если в гнезде окажутся яички или птенцы.

Сейтимбет испуганно уставился на Нагыма:

— Как же так? Выходит… я один должен здесь плутать в кустах? Совсем один?

Кутлымурат рассмеялся:

— Ха-ха-ха! Эх ты, трусишка! Ну не говорил ли я тебе, Нагым, что он трус? И зачем только он увязался за нами?

Сейтимбет обидчиво возразил:

— А чем я хуже вас? Ничего я не боюсь, захотел и пошел. И никакой я не трус. А привыкну, так и вовсе бояться не буду. Правда, немного страшновато…

Теперь рассмеялся Нагым:

— Не боишься, но страшновато, да? Эх ты, охотник! А чего тут бояться? Ничего здесь страшного нет. И мы рядом. Давай сделаем так: я пойду по правой тропинке, Кутлымурат — по левой, а ты — по средней. Мы по краям, ты — посередине. Согласен?

Сейтимбет обрадовался:

— Конечно, согласен. Пошли дальше!

Мальчики двинулись вперед. Но прошли совсем немного, как вдруг раздался испуганный крик Сейтимбета. Ребята кинулись к нему.

— Что случилось? — спросил подбежавший Нагым.

— Змея!.. — глядя перед собой округлившимися глазами, стонал Сейтимбет. — Огромная…

— Где? — Нагым увидел в траве ужа. — Где ты увидел змею? Ведь это — уж! Он не опасный. Хочешь, в руки возьму? Не стыдно ли, всякой малости боишься. То тебе одному страшно идти, то ужа испугался… Как брать тебя с собой на охоту?

Сейтимбет виновато смотрел на Нагыма. Он боялся, что друзья оставят его одного или вовсе прогонят.

— Как же теперь быть? Что нам с ним делать? — сказал Нагым, обращаясь к Кутлымурату. — Это же ты хотел, чтобы он пошел с нами…

Кутлымурат недовольно поморщился.

— С тобой, Сейтимбет, недолго и самому в трусы попасть… — Он обернулся к Нагыму: — Но не оставлять же его одного?.. Нагым, пусть он походит с нами. Может, смелее станет.

— Ну хорошо, — согласился Нагым. — Нельзя его оставить одного. Пусть попривыкнет с нами. Бери его с собой, Кутлымурат, идите вместе. А если что случится, посвисти мне. Я прибегу… — Он строго посмотрел на Сейтимбета и добавил: — Иди, ничего не бойся!

Мальчики пошли теперь вперед не по трем, а по двум тропинкам.

Двигались они довольно медленно, потому что разросшиеся камыши и кустарники делали многие места совсем непроходимыми и следов там никаких не было. Кутлымурат старался обходить эти места, держась хотя бы едва заметной тропинки. А ведь птицы у тропинок не гнездятся, они прячут свои гнезда от постороннего глаза в непроходимых чащах камыша и джангила[4].

Кутлымурат все дальше углублялся в зеленое море листвы, за ним по пятам осторожно шагал Сейтимбет. Что и говорить, не придавал им храбрости почти вечерний сумрак в густом кустарнике. Ветки джангила так тесно переплелись над их головами, что солнечные лучи почти не проникали сюда через сплошной зеленый покров. Ребята пристально вглядывались, отыскивая на земле, в колеблющемся зеленоватом свете, хоть какие-нибудь признаки птичьего гнезда. Но все было напрасно. Они слышали разноголосый гомон птиц и даже, казалось, жалобный писк птенцов где-то поблизости, но сколько ни вглядывались, осторожно раздвигая ветви, ни гнезда, ни птенцов не видели.