Сквозь бурю - [4]
А приятели в это время как раз шли к морю, им самим хотелось повидаться с Нагымом, поиграть с ним. Кутлымурат шел быстро, Сейтимбет еле поспевал за ним, то и дело оглядываясь назад.
— Чего это ты назад смотришь? — рассердился Кутлымурат. — Все еще боишься своей бабки? Трус, вот ты кто!
Сейтимбет шмыгнул носом:
— Легко тебе говорить. А мне теперь от бабушки попадет. Она меня не пожалеет и наговорит отцу, что я не слушаюсь и вожусь с сиротой. Отец знаешь как мне всыплет!
— Да ну ее, твою бабушку! Чего она взъелась на Нагыма?
— Откуда мне знать? Твердит все, чтобы не играл с ним и даже близко не подходил. Говорит: «Несчастье сироты и на тебя ляжет черной тенью». Только ты не рассказывай об этом Нагыму, я люблю его, мне всегда интересно с ним. И потом, Нагым такой храбрый… Вот бы мне таким стать.
Кутлымурат от удивления даже рот раскрыл:
— Как это «ляжет черной тенью»? Что это значит?
— Кто его знает? Бабушка так говорит. А что это, я и сам не знаю.
Кутлымурат нахмурился:
— Вот что я тебе скажу: никогда и никому такое не говори. Нагым обидится и совсем перестанет с нами водиться. Он ведь самый смелый и добрый среди нас. Помнишь, мы все попрятались от пыльного вихря, а он один не побоялся выйти ему навстречу. И прошел сквозь него. Нагым — настоящий храбрец, и уж поверь, если узнает, что ты повторяешь злые и глупые слова своей бабушки, навсегда бросит тебя!
— Да ты что, — сказал Сейтимбет, — мне даже в голову не приходило рассказывать Нагыму, что говорит про него бабушка. Аллах с ней!
— И не только Нагыму, никому не повторяй этих слов. И смотри не будь трусом.
Немного погодя они увидели Нагыма. Опустив голову, он медленно шел вдоль берега. Мальчики побежали к нему.
— Здорово, Нагым! Сыграем в альчики или ракушки? — крикнул Кутлымурат.
— Что-то не хочется, — грустно отозвался Нагым.
Втроем они молча шагали по берегу. Наконец Нагым нарушил тягостное молчание:
— Знаете, о чем я думаю?
— О чем? — выжидательно уставились на него ребята.
— Всегда ли вы будете вместе со мной, всегда ли мы будем верными друзьями…
Он остановился, широко расставил ноги, поднял голову и перевел пристальный и выжидательный взгляд с Кутлымурата на Сейтимбета. Загорелое лицо его было серьезным и печальным.
— Я хочу, чтобы вы сказали мне честно и откровенно: крепка ли наша дружба и будет ли она всегда между нами?
Мальчики обрадовались, что Нагым прервал молчание, и заговорили наперебой:
— Верь мне, Нагым! Что бы ни случилось, мы всегда будем вместе! — Кутлымурат протянул руку: — Клянусь Кораном[2]!
— И я, и я клянусь Кораном, что всегда буду твоим другом! — воскликнул Сейтимбет.
Они давали друг другу обещание и, подражая старшим, клялись Кораном. Не зная, почему взрослые клянутся Кораном, не зная, что в нем написано, мальчики в любом споре ссылались на Коран, думая, что этим скрепляют и подтверждают обещание, придают убедительность своим словам.
Но жизнь в бедной семье, постоянная нужда, необходимость с ранних лет пасти чужой скот многому научили Нагыма. Он знал то, что было неведомо его друзьям. Не раз видел он, как люди клялись Кораном, хотя говорили неправду, или, невзирая на клятву, обещаний своих не выполняли.
Улыбаясь, он поглядел на своих друзей:
— Не надо клясться Кораном, ведь вы не знаете, что в нем написано.
— Ты что же, не веришь нам? — спросил Кутлымурат.
Нагым кивнул головой:
— Не верю. Ведь вы удрали, оставили меня одного, когда налетела пыльная буря. Разве друзья покидают товарища в опасности?
Сейтимбет молча почесал затылок.
Не зная, что ответить, мальчики опустили головы и большими пальцами ног чертили какие-то узоры на песке.
Нагым видел, что друзья растеряны, ему стало жаль их. «Что толку их ругать, — подумал он, — обидятся на меня, и пойдет наша дружба врозь, а это совсем плохо. Надо что-нибудь придумать».
— Вот что, ребята, — заговорил он снова, — давайте сделаем так. Завтра мы все поедем на Мерген-атау[3]. Будем искать яйца чаек и уток. Может, найдем утиные гнезда, в которых есть птенцы; возьмем несколько птенцов, принесем домой, будем за ними ухаживать, вырастим их. Согласны?
Мальчики обрадовались; они запрыгали, стали хлопать в ладоши.
— Ура! — закричал Кутлымурат. — И никому ни слова! Только мы втроем. Я захвачу с собой полный кувшин воды!
— А я возьму лепешек с икрой! — воскликнул Сейтимбет. — Ой какие они вкусные! Мама говорила, что будет сегодня печь их. Я попрошу побольше. Она добрая, никогда мне не отказывала и сейчас не откажет.
Нагым молчал. Ах, если бы он мог захватить с собой вкусные лепешки или еще чего-нибудь… Но что поделаешь, беден дедушка Айдос. Бабушка Нурбике с радостью дала бы ему на дорогу и вкусных лепешек и сыру, но ведь еды дома в обрез…
После долгого молчания Нагым сказал:
— Я попрошу у дедушки Айдоса лодку. Он хороший и не откажет мне.
Мысль о предстоящей поездке в Мерген-атау очень обрадовала приятелей. Они развеселились, бросились в воду и долго купались, потом играли. Далеко разносились вокруг их звонкие голоса.
ОХОТНИЧИЙ ОСТРОВ
Среди множества островков, окружающих Тербенбес, Мерген-атау особенный, вроде заповедника. Птиц там гнездится видимо-невидимо, он прямо кишит дичью, ни на каком другом острове столько не увидишь. Здесь и белые лебеди, и гуси, и утки, и лысухи… Изобилие пернатых — настоящее раздолье для охотника.
