Скульптор-экстраверт - [33]

– Ань, не шуми, хватит ругаться. Игорек – нормальный пацан, правильный… Мы давно знакомы… Всеволод старался говорить тише прежнего.

– Я-то не ругаюсь… Знаю я твое – давно знакомы… Сколько, час – два знакомы? Полчаса? А может, несколько минут?

Анна почувствовала свою правоту и перешла в разговоре с мужем на повышенный тон… Игорек слегка хлопнул Володю по плечу:

– Ну, я пошел своих искать, пока, брат… – хлопнул и отошел в сторону. Всеволод ничего на это не ответил, а Анна продолжила:

– Ты что, места и времени другого не нашел, для того чтобы пить? Откуда ты знаешь, какой он пацан, когда ты успел его в друзья к себе записать? У тебя все друзья, чихнули вместе – и уже друзья…

– Ань, да не кричи ты. Посмотри вокруг, видишь – люди кругом, на нас смотрят, хватит позориться…

– Это я-то позорюсь? Я-то как раз-то и не позорюсь, это ты нас с дочкой позоришь на весь свет. Пьяный в стельку в роддом приперся…

– В какую стельку?

– В ту самую, уезжай отсюда, ты нам такой с дочкой здесь не нужен…

Всеволод хотел было изъясниться и что-то возразить жене, но у него это совсем слабо получалось, коряво и неуклюже. Он начинал то и дело повторяться и нести какую-то околесицу вокруг себя, не находя никаких путных для себя оправданий в глазах Анны Петровны. После того как Всеволод в очередной раз попытался наклониться к Анне и взять из ее рук Полину, Анна тут же оттолкнула его руку и вспылила.

– Убери руки, уезжай отсюда, я тебе, кажется, сказала… Анна Петровна развернулась и подчеркнуто, храня достоинство, с высоко поднятой головой, прошествовала к лифту. Как часто мы, русские, порой боимся людской молвы – осуждения!

Скульптору ничего не оставалось, как только почесать затылок и покинуть помещение. Когда Всеволод вышел на улицу, то он еще что-то соображал. Первое, что он сделал, пока был в памяти, так это то, что позвонил по телефону и вызвал себе «пьяного водителя». Вторым делом он направился в сторону магазина… Ну а третьим делом – проснулся в своей кровати – в своем загородном доме…

Круг замкнулся… Тошнота подступила, молоточек застучал, Всеволод по второму разу склонился над унитазом… После того как скульптора стошнило еще один раз, он встал с колен, подошел к умывальнику, ополоснул водой лицо, посмотрелся в зеркало и почистил зубы… У него наступило окончательное просветление ума. С этого момента ПСИХ, орудовавший с утра молоточком по мозгам скульптора, впал в апатию и начал позевывать. Он от скуки залез под кровать и свернулся в клубочек, отдыхать до следующего раза. ПСИХ и Всеволод были друзья не разлей вода последние лет десять – пятнадцать… Точно никто не считал.

Вспомнив более-менее все перипетии вчерашнего дня, Всеволод набрал Ане:

– Ань, прости меня… Прости, что все так по-дурацки получилось, просто у друга сын родился, вот на радостях и отметили. Я букет с розами, правда, в скверике оставил…

– Какого друга? Ты совсем, что ли, кокнулся?

– Игорька.

– Какого Игорька?

– Ну, Игорька, мы вместе с ним в роддом заходили…

– С чего ты взял, что он тебе друг? С чего ты взял, что он Игорек, а не Иван или кто другой? У тебя что, есть номер его телефона? Ты знаешь, где он живет? Где работает? Чем занимается? С чего ты взял, что он тебе друг?

– Он хороший.

– У тебя все хорошие, только я плохая.

– Ты тоже хорошая.

– Я не тоже, я тебе жена.

– Ань, не ругайся.

– Опять ты за свое. Хватит меня из себя выводить, ты зачем мне звонишь?

– Извиниться.

– Все, извинился?

– Да.

– Пока…

Анна повесила трубку. Сева набрал вновь. Анна отключилась. Сева позвонил… Анна… Сева… Анна, и опять Сева, и снова Сева… Длилось выяснение отношений между Анной и Всеволодом два – три часа, до того момента пока Анне не пришло время кормить дочку, а Севе не пришло время опохмелиться…

Опохмелившись, Всеволод позвал меня в гости. Войдя в его дом, я прошел в столовую. Всеволод развалился в кресле, закинув ногу на ногу, и дымил сигаретой. Возле него лежала, уткнувшись мордой в его ногу, овчарка Темза, в соседнем кресле свернулся в клубок Тихон, ПСИХ тоже благоденствовал, он засел под столом и отгрызал себе зубами ногти… Как только я подошел к соседнему с Тихоном креслу и присел в него, прямо напротив скульптора, он налил себе еще одну рюмочку коньяка и тут же опрокинул ее в рот… ПСИХ перестал грызть ногти и покосился в сторону своего закадычного друга, не вынимая при этом пальцев изо рта…

– Представляешь, приехал в роддом дочку посмотреть и ее поздравить, а она и разговаривать со мной не стала.

– Может, обидел ее чем?

– Да ничем я ее не обидел. Подумаешь, пригубил чуток с другом.

– Сколько пригубил?

– Бутылку армянского на двоих. Нет, две на двоих. Нет, две на двоих и двести пятьдесят на одного.

– Так это фигня, Сева. Брось ты так переживать. Ерунда какая. Завтра, дай Бог, примиритесь, чего в жизни только не бывает, было бы из-за чего горевать. Когда тебе Анну из роддома забирать?

– Послезавтра.

– Так купи послезавтра ей букет цветов и подари… Сразу и помиритесь…

– Нет, не помиримся…

– Почему?

– Я цыган, я ее знаю…

Сказав это, Всеволод накатил еще одну рюмку коньяка… ПСИХ завилял хвостом, навострил уши и вытащил пальцы изо рта…