Скульптор-экстраверт - [34]

Для Анны брак со Всеволодом был вторым… Первого мужа Анны, по великому совпадению, звали тоже Севой. Был он по профессии ювелиром и вел богемный образ жизни. Он водил знакомства с разными людьми – и с художниками и с поэтами, познакомился он и с Анной Петровной… Познакомился, когда Анне было семнадцать и она только что закончила школу, а ему к этому году исполнилось тридцать. (Он к этим годам успел один раз отсидеть за спекуляцию, первый и, как впоследствии выяснилось, последний.) Через три года у них родился сын Антон, а еще через полгода Всеволод Скворцов ушел от Анны. Алиментов он не платил, а Анна и не требовала. Ане пришлось не сладко в первые годы, пока ее сын Антон, в буквальном смысле этого слова, не встал на обе ноги. Она работала на нескольких работах и вкалывала хуже пчелки, можно сказать, с утра до вечера. Бывало и такое… Приходя домой с очередной своей подработки, Анна Петровна засыпала в кровати прямо в одежде, валясь с ног от усталости. Скворцов же Сева за это время к сыну видимого интереса не проявлял и все так же вел богемный и разнузданный образ жизни…

Анна же, в отличие от Севы Скворцова, проявила недюжее упрямство и умудрилась закончить строительный институт, а заодно и попробовать себя в качестве модели. Она прошла качественный отбор – кастинг, и в одно время плакат с ее изображением украшал собой фасад здания Большого театра… Анна стремилась сделать карьеру модели, но не задалось. А дальше все одно и то же. Для всех нас одно и то же, и без какого-либо исключения, по правилам. А что одно и то же – а то…

Время пролетело быстрее быстрого. Смерчем пронеслось по годам прожитым и смело и закрутило все и вся на своем пути. Анна Петровна и оглянуться-то толком не успела, как минуло пятнадцать лет, с тех пор как она окончила школу… и сыну уже двенадцать… А впереди все тот же хрен его знает с чем – и хрен его знает что… Но произошел случай, который кардинально изменил жизнь Анны Петровны Милосердовой, перевернув ее с ног на голову, с пяток на затылок…

К 2006 году Анна уже как третий год работала архитектором в небольшом бюро. Жила скромно, на зарплату и халтуру, завязанную узелком на перепланировке помещений. В ту весну ей подвернулась очередная халтурка, мелочная и копеечная – на хлебушек халтурка, связанная с перепланировкой квартиры. Анна отказывалась от этого приработка, как только могла, упиралась руками и ногами. Упиралась несколько дней подряд, словно предчувствуя и отодвигая настигающие ее перемены. Но от судьбы не уйдешь. И чтобы только закрыть тему и лишь бы отвязаться от ничтожного в плане заработка предложения, она согласилась после работы встретиться с молодым человеком, который занимался дизайном этой квартиры, встретиться лишь для того, чтобы замерить квартиру. Встретилась Анна с молодым человеком на выходе из метро «Октябрьская» 26 марта 2006 года, в пять часов вечера того дня.

В своих руках, как вы уже, наверное, догадались и о чем, собственно говоря, я имею честь вас уведомить, Анна держала тубус с чистыми чертежными листами, а одета она была, наверное, в узкие леггинсы со стразами – черного цвета, беленький свитер, синюю джинсовую куртку. Волосы у нее спускались до плеч и были ярко-черного цвета.

Состав остановился у края платформы, двери вагона распахнулись, Анна вышла из вагона, прошла к эскалатору. Эскалатор подхватил ее. Анна по привычке ухватилась рукой за резиновый поручень. Через несколько метров ступеньки выстроились в стройный ряд. Анна выставила левую ногу, на одну из них впереди себя и конечно же задрала голову кверху. Она поднималась по эскалатору из мрачного и монументального подземелья навстречу свету – на свою первую встречу со скульптором…

К этому году одиночество в полной мере отразилось на чертах ее характера и на образе ее мышления… Если в первый год, после того как от нее ушел муж, она думала в основном о том, как прокормить себя и сына, и ей было не до скуки, то через четыре года, когда ей исполнилось двадцать пять, бытовые проблемы стали постепенно, естественным для нее образом уходить на второй план. Уходить не сразу, но постепенно с каждым прожитым днем, с каждой ночной слезинкой, пролитой ей в подушку. Сын подрастал, а годы-то убегали, лучшие, заметьте, годы. Годы убегали, и одиночество подкатывало к горлу, а как иначе, у всех так… За эти годы у нее было два ни к чему не обязывающих скоротечных романа, которые так ни к чему и не привели – ни к чему хорошему и ни к чему плохому… Эти романы были для нее лекарством от одиночества и скуки. Их и романами-то, положа руку на сердце, никак нельзя назвать – связью порочной, наверное, да, можно, с небольшой натяжкой, а вот романами – нет, нельзя – никак не получается. Это были скоротечные отношения, которые изначально подразумевали за собой лишь постельные сцены. Дело в том, что в обоих случаях произошло одно и то же – а вернее, не произошло… Не произошло короткого замыкания, искра не проскочила между Анной и ее воздыхателями. А раз искра не проскочила, то тогда извините и увольте – значит, секс и только секс – в чистом его виде, здесь не до любви – в полном смысле этого слова. Причем секс по расписанию, в определенные заранее часы и дни недели, что само по себе тоже неплохое лекарство от скуки для моложавой, румяной и одинокой женщины.