Скуки ради - [16]

- А вы думаете, что мы до вас об этом не думали?

- За чем же дело стало?

- Если б мы остались у власти...

- Ничего бы не сделали... С тысяча восемьсот сорок шестого было довольно времени...

"Думали - да не отменили". О Селифан, Селифан... по крайней мере, ты сам удивлялся, что, видевши необходимость починить колесо, ты не сказал об этом!

Долею в этом холодном пренебрежении к ближнему и в этой черствой неприхотливости опять-таки следы бизы и Кальвина. В угловатости и бесцеремонности женевца есть непременно что-то чисто архипротестантское, пережившее религию. Фази, составляющий яркое исключение, старался украсить пуританский фон... полинялыми французскими обоями с двусмысленными картинками, из-за которых все-таки так и торчат постные кости. Пасторская нетерпимость и скучные тексты заменились скучными общими местами и юридическими сентенциями... Церковь без украшений, демократия без равенства, женщины без красоты, пиво без вкуса, или, хуже, - с прескверным вкусом - все сведено на простую несложность, которая идет человеку, пуще всего спасающему душу. Самый разврат в Женеве до того прост, до того сведен на крайне необходимое, что больше отстращивает, чем привлекает. "Ты, мол, греши, коли надобно, но не наслаждайся, единое наслаждение там, где тело оканчивается и дух на воле".

От этого происходят удивительные контрасты. Полуповрежденная Лозанна считает театр грехом и никак не дает деньги на возобновление погорелой онеры... и все неповрежденные в ней только и мечтают о постройке нового театра. Театр занимает воображение - отвлекает от последних новостей Библии и от болтовни праздношатающихся и вольнопрактикующих пасторов. В Женеве два театра, но они до того наводнены элементом простой камелии и элементом voyou [оборванца (фр. арго)], что солидные мужчины и особенно женщины (не из иностранок) без крайней необходимости их не посещают.

Зато если есть какое послабление и распущение - по поводу французской близости и пены, прибиваемой к ее границам, есть и полиция. Женева любит круто распорядиться. Куда остальным кантонам, с своими допотопными жандармами, в киверах, напоминающих картины войн 1814 и баварские каски времен фельдмаршала Вреде... Стоит эдакий увалень - стоит да вдруг от скуки или как спросонья спрашивает у гуляющего: "Фо бапье" [Искаженное произношение, с фр.: "Vos papiers" - "Ваши документы"] и готов сдуру вести аu poste [в полицейский участок (фр.)], где ему же и достанется за это.

Женевский жандарм разит Парижем, это уже отчасти sergent de ville [полицейский (фр.)], охотник своего дела. Чтоб это увидеть, не нужно въезжать в город, а достаточно приехать в женевский амбаркадер [железнодорожная платформа (от фр. embarcadere)] - с швейцарской стороны. После итальянской учтивости и простоты в других кантонах - перед вами круто раскрывается преддверие Франции - страны регламентации, администрации, надзора, опеки, предупреждения, внушения. Кондукторы и сторожа железной дороги наглазно превращаются в самодержавных приставов, вагонных тюрем

щиков я прежде всего в ваших личных врагов а строгих начальников, с которыми говорить а рассуждать не соаетую.

Франция так нахлороформизировала собою Женеву, что она и из почувствует сначала операции de Fаnnеxioa [аннексии (фр.)]. Хотя и найдется меньшинство, которое наделает в желудке галльского кита хлопот не меньше Ионы... но Франция - не кит: что ею проглочено, то она не скоро выбросит.

Не страшно ли, что первый человек, который хотел предать Женеву французам, был сам Кальвин. Найдя, впрочем, что в случае нужды а. в Женеве можно зажарить еретика Серве, он примирился с независимостью республиканской веса.

1868 - 1869