Скрытые пружины - [38]

Уверенный голос мисс Чемберс, ободряющая улыбка и чёткие распоряжения для всех, кто нуждался в руководстве, вытеснили воцаряющийся хаос и в поместье, и в сознании его обитателей.

Когда доктор Джефферсон прибыл в Хиддэн-мэнор со своим пузатым саквояжем, то не обнаружил и следа того беспорядка, который грозил обратить всех нас в рабство.

Камины в комнатах и в столовой пылали ярким гостеприимным огнём, завтрак, несмотря на взбудораженных горничных и всё ещё трепещущую от ужаса миссис Дин, был накрыт на подносах, а рана отца промыта и обложена марлевыми тампонами. Даже моя мать к этому времени была разбужена, умыта и одета соответствующе визиту в поместье постороннего человека.

Как стало известно позже, ситуация с ранением моего отца и в самом деле была угрожающей. За то время, что потребовалось довести его до парадного крыльца, он потерял много крови, и, кроме того, успел сильно замёрзнуть. В ране, которую он получил, нашлись осколки стекла, что несколько удивило доктора Джефферсона, а огромная шишка на лбу заставляла подозревать о сотрясении мозга. Дело осложнялось ещё и тем, что от переохлаждения у него началась сильнейшая простуда, из-за которой больного терзали мучительные приступы кашля.

После осмотра доктор Джефферсон, распространяя сильный запах карболовой кислоты, вышел из комнаты отца и уединился с моей матерью в гостиной, а затем отбыл, отказавшись от завтрака и сославшись на необходимость визитов к другим пациентам.

Завтрак, на котором присутствовали только я и моя мать, прошёл в унылом молчании. Я была слишком взбудоражена случившимся, а моя мать вяло копалась ложкой в тарелке, глубоко погрузившись в собственные мысли и не замечая никого вокруг себя. Время от времени она вскидывала на меня глаза, будто собиралась произнести нечто важное, но тут же отводила взгляд, досадливо морщась.

В тот день во время занятий я сумела продемонстрировать такое невероятное скудоумие и рассеянность, что мисс Чемберс отчаялась добиться от меня какого-либо удовлетворительного результата и предложила сыграть в какую-нибудь тихую игру наподобие «Шествия Наполеона». Ранняя прогулка в морозный день и последующие хлопоты заставили её лицо разрумяниться – и вот такая, с пылающими щеками и блеском в глазах, моя гувернантка выглядела необыкновенной красавицей.

На следующий день состояние отца значительно ухудшилось. К приступам яростного кашля, терзающего его измученное тело, прибавились тошнота и головокружение. Миски с бульоном, которые приносила к нему в комнату Абигайль, отправлялись на кухню нетронутыми, а тяжёлое надсадное дыхание заставляло доктора Джефферсона подозревать скоротечное развитие чахотки. Рана на его руке воспалилась и доставляла больному невыносимые муки, которые утихали лишь после принятия щедрой порции лауданума.

К огромному неудовольствию моей матери, миссис Дин, не хворавшая на моей памяти ни единого раза, заразилась и слегла в постель, терзаясь такими же мучительными приступами кашля. Оставшись без кухарки, мы были вынуждены невообразимо дурно питаться.

В довершение ко всем бедам, мисс Чемберс вскоре тоже почувствовала недомогание, проявлявшееся слабостью, головокружением и постоянной тошнотой. До последнего момента, пока болезнь окончательно не заставила её слечь в постель, она пыталась ухаживать за моим отцом и миссис Дин, отдавая приказания на кухне и пытаясь превратить подгорелую или полусырую отраву, которая выходила из-под рук Абигайль, в подобие удобоваримой пищи.

Доктор Джефферсон, будучи неуверенным в окончательном диагнозе, неосторожно намекнул моей матери, что причиной недомогания обитателей Хиддэн-мэнор может оказаться брюшной тиф, небольшая эпидемия которого недавно была замечена в округе. После этого моя мать, панически боявшаяся подхватить заразную болезнь, практически перестала выходить из своей комнаты, лишь изредка отправляясь на прогулки, предписанные доктором Джефферсоном в качестве профилактики и укрепления здоровья.

Горничные Абигайль и Мэри сбивались с ног, ухаживая за тремя больными и взяв на себя кухонные хлопоты. От нянюшки Бейкер толку не было никакого – она лишь дежурила возле постели отца, погружаясь в воспоминания о том, как нянчила его совсем маленьким мальчиком, да иногда брала в руки наскоро сооружённое опахало, которым обвевала отца, чтобы облегчить его сиплое затруднённое дыхание.

Зима в том году выдалась холодной и затяжной. Унылая атмосфера, воцарившаяся в доме, скудное и дурное питание, запахи болезни, лекарств и страх потерять отца и мисс Чемберс, ставшую мне дорогим другом – всё это способствовало ухудшению и моего здоровья тоже.

Ещё в день пожара, ближе к вечеру, я почувствовала першение в горле и лёгкое головокружение, но на фоне происходившего в поместье я не хотела своим недомоганием привлекать к себе внимание. (Я побоялась рассказать об этом ещё и по той причине, что терпеть не могла, когда доктор Джефферсон, натужно сопя, холодными пронырливыми пальцами обследовал меня – надавливая, сжимая и поглаживая, он приводил меня в крайне беспокойное состояние, которое объяснял потом симптомами завладевшей мной нервной лихорадки).