Скрытые инструменты комедии - [75]
Часто повторяемая фраза «Писать — значит переписывать» справедлива для всех форм литературного творчества. Однако, говоря о комедии, необходимо предусмотреть еще одного соавтора: зрителя. Уже во времена древних греков комики сломали четвертую стену — правда, сначала греки должны были придумать эту стену, чтобы потом ее сломать, — и установили непосредственный контакт со зрителями. Комедии в значительной мере не существует до ее представления зрителям, и лучшим комикам и сценаристам это всегда было прекрасно известно.
До начала съемок «Вечера в опере» Братья Маркс проехали по западному побережью, показывая в театрах и варьете «домашние заготовки» к фильму, включая знаменитую сцену в каюте. Так что, когда они наконец приступили к съемкам этих сцен, комедию уже обкатали перед живой аудиторией. Многие кинематографисты, как, например, братья Фаррелли и Джад Апатоу, усовершенствовали целые куски своих фильмов, учитывая реакцию зрителей во время предварительных просмотров. В фильме «Тупой и еще тупее» (Dumb & Dumber) первоначально была сцена игры в снежки между Лорен Холли, Джеффом Дэниэлсом и Джимом Керри. В какой-то момент Холли была сбита с ног большим куском льда, а когда она снова появилась в кадре, на губе у нее была маленькая струйка крови. Зрители замерли и отключились на двадцать последующих минут: ни одного смешка в зале, Фаррелли поняли: зрителям не хочется, чтобы героине Холли было больно, поэтому сцену в конце концов пересняли, и Холли вновь появилась после удара, но уже без крови. Таким образом, авторы сохранили за собой зрителей, и смех звучал по-прежнему.
Что бы вы ни написали, на каком-то этапе ваш текст должен вступить в контакт со зрителями, будь то предварительный просмотр в Вествуде, представление в театре или непринужденное чтение в кругу вашей сценарной группы.
Еще одно важное замечание по поводу переписывания текста комедии: нельзя жертвовать персонажем ради шуток. Всегда можно придумать другие шутки. Но следует постоянно поддерживать доверие зрителей к персонажам и сопереживание им. Пожертвуете этим ради сиюминутного смеха — останетесь ни с чем.
Кроме того, если текст не переписывать, актеры будут произносить все опечатки.
Если характерной чертой кино является Комедийная Предпосылка — событие невозможное или невероятное, которое в принципе произойти не может, но все же происходит и ставит ординарных персонажей в экстраординарные ситуации, — то для получасовых комедий решающее значение имеет не столько предпосылка или «концептуальный замысел», сколько создание по-своему очаровательной, но неблагополучной семьи, как в ситкомах «Все любят Рэймонда», «Сайнфелд» или «Американская семейка». Это некое подобие вашей собственной семьи, где все (естественно, за исключением вас) похожи на ненормальных. Положительное отличие от вашей семьи состоит в том, что вам не жить с этими людьми нужно, а только заходить в гости раз в неделю, на полчаса.
Еще одно отличие: в кино вы начинаете и завершаете процесс эволюции персонажа в течение двух часов, а в ситкомах персонажи тоже меняются, но шаг за шагом (причем шажки эти очень маленькие), на протяжении длительного периода. Непрерывные отношения то угасают, то укрепляются, но персонажи и динамика остаются прежними в течение значительной части жизни ситкома. Как и в жизни, люди меняются редко, а если и меняются, то незначительно.
Общайтесь с другими смешными людьми. Есть два пути. Один из них — поступите в труппу импровизационного театра или запишитесь на курсы импровизации. Поскольку в основе комедии лежит персонаж, то стать им — лучший способ проникнуть к нему в мозг. Даже если вы не собираетесь быть актером или стэндап-комиком, полученные таким образом комедийные навыки бесценны для автора — независимо от того, пишете ли вы сценарий для полнометражного кино, для ситкома или просто сценку-анекдот. Второй совет: организуйте группу сценаристов или присоединитесь к ней. Вы написали материал, а теперь крайне необходимо услышать, как его читают вслух в кругу небольшой группы друзей и коллег. Это — основа комедии: взаимодействие сценария, исполнителя и зрителя. Вам следует услышать все ваши перлы, когда одни люди читают их вслух другим людям. Речь не идет о часах репетиций и отработанных представлениях; одно лишь чтение вслух с выражением подскажет вам живые и увлекательные места вашего сценария и продемонстрирует «мертворожденные» — вот только вы об этом еще не знали. Итак, вкратце: смешные люди становятся еще смешнее, находясь в обществе других смешных людей.
Все зависит от того, куда именно они желают прорваться: в художественное кино или на телевидение — потому что это разные вещи. В любом случае я не смогу дать вам совет лучше, чем дал мой добрый приятель Чэд Джервич.
По мнению Чэда, чтобы прорваться в этот бизнес, необходимо следующее. Во-первых, иметь хороший материал. Не просто хороший, а «выдающийся». Однако, к счастью, благодаря новым медиа понятие «материал» выходит далеко за пределы убаюкивающего 100-страничного сценария. Трей Паркер и Мэтт Стоун, создатели мультипликационного ситкома «Южный Парк» (South Park), возникли из небытия, разослав агентам рождественское видеопоздравление со своими — сейчас обожаемыми — персонажами. А может быть, вы придумали трехминутное видео, которое «убьет» всех на FunnyorDie.com. И есть как минимум три твиттер-канала (помимо S**tMyDadSays), которые разрабатываются как сериалы!
В 1831 году состоялась первая публикация статьи Н. В. Гоголя «Несколько мыслей о преподавании детям географии». Поднятая в ней тема много значила для автора «Мертвых душ» – известно, что он задумывал написать целую книгу о географии России. Подробные географические описания, выдержанные в духе научных трудов первой половины XIX века, встречаются и в художественных произведениях Гоголя. Именно на годы жизни писателя пришлось зарождение географии как науки, причем она подпитывалась идеями немецкого романтизма, а ее методология строилась по образцам художественного пейзажа.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.