Скрытые инструменты комедии - [12]

Шрифт
Интервал

Но разве эти действия, эти поступки помогут разрешить нашу главную проблему?

Нет, мы все равно умрем.

И тем не менее мы проснемся завтра утром и сделаем то же самое. И на следующий день все повторится сначала. Кто-то когда-то сказал: «Мы продолжаем работать с надеждой и искренней верой в завтрашний день, который может не наступить. И однажды он не наступит. Такова природа человека».

Мы будем и дальше стараться хоть немного улучшить нашу жизнь, пытаясь разрешить нашу неизбывную проблему, несмотря на убедительное свидетельство в пользу обратного. Такова правда нашей жизни. Комедия отражает метафорическую истину: пусть мы летим со свистом в пустоту холодной безразличной Вселенной, не зная, откуда мы пришли и куда идем, пусть некоторые из нас порой пренебрегают надеждой и впадают в отчаяние — мы, как раса, как вид, все равно продолжаем наш путь. Невпопад и неумело, но так по-человечески, мы стремимся максимально улучшить каждое мгновение пребывания в этой Вселенной или хотя бы сделать его лучше предыдущего, не имея никаких шансов на конечный успех. Мы из породы тех, кто встает после того, как сбили с ног. И встаем мы потому, что то ли по крайней глупости, то ли из упрямства, то ли из наивного оптимизма — но мы не можем тихо лежать там, внизу, где безопасно и где мы все в конце концов завершим свой путь.

Это глупо, бесполезно, безнадежно. Но, несмотря на нашу полную безнадежность и наши заблуждения, несмотря на эгоизм, мелочность, ничтожность принимаемых нами решений, они остаются по-человечески победоносными и прекрасными. А комик — это просто смельчак, который стоит перед группой незнакомцев и признается в том, что он человек, говоря правду о себе и других. Возможно, люди сидят в темноте и думают: «Я неудачник, я проиграл, я совсем один». Комик выходит и говорит: «Я тоже». Он пожимает плечами — это основополагающий жест комика. «Эй, ничего, переживешь. И у меня так было. Такова жизнь. Жить будешь!»

Искусство комедии — это искусство надежды. Это правда. И в этом комическая метафора нашей жизни.

Как ни странно, эту метафору можно представить в виде уравнения, которое, в свою очередь, приведет нас к целому набору инструментов, пригодных для практического использования.

Глава 4. Уравнение комедии

Я поставил растворимый кофе в микроволновку и вернулся за ним почти вовремя.

Стивен Райт

Вы выходите на сцену, делаете это, и смех звучит вам в ответ. Вы выходите на сцену, делаете то — и никакого смеха в ответ. На это — громкий смех, на то — никакого смеха. Проделайте это с десяток раз — с десяток раз получите смех в ответ. Проделайте то с десяток раз — на сцену выйдет актер второго состава. Мой друг Брайан Роуз (кстати, большая шишка, преподаватель театрального мастерства, да еще степень доктора философии имеет) обычно называл это явление «физикой комедии».

И, как всякое физическое явление, его можно выразить в виде уравнения, которое поможет нам присмотреться к внутренней динамике и механике искусства, к рычагам, центрам вращения и точкам опоры. Что-то вроде формулы E = mc>2 для комедии.

Мы исходим из того, что комедия говорит правду. А правда состоит в том, что каждое принятое нами решение принимается в попытке улучшить жизнь. И, даже зная, что в конечном счете эти попытки обречены на провал, мы продолжаем их предпринимать. В каком-то смысле это метафора, показывающая, что значит быть человеком.

Эту метафору, или парадигму (используем модное словцо), можно представить в виде уравнения для комедии.

Уравнение комедии

Вот это Уравнение Комедии.

Комедия — это рассказ об обыкновенном парне или обыкновенной девушке, которые борются с непреодолимыми сложностями без многих практических навыков и средств, необходимых для победы, и при этом никогда не теряют надежды.

Позвольте-ка мне повторить.

Комедия — это рассказ об обыкновенном парне или обыкновенной девушке, которые борются с непреодолимыми сложностями без многих практических навыков и средств, необходимых для победы, и при этом никогда не теряют надежды. Если подумать, то все игровые комедии соответствуют этому уравнению. Говорят, что Джерри Льюис — признанный авторитет (кстати, французы его любят!) — сказал: «Вряд ли у меня есть продуманная теория относительно того, что именно заставляет людей смеяться, но предпосылка любой комедии — это человек в беде». Вот именно: обыкновенный парень, борющийся с проблемой, которая ему не по силам; но он не сдается.

Обыкновенный парень или обыкновенная девушка. Джеки Глисон называл его ослом — неотесанным, занудливым, нелепым. Иными словами — он или она весьма похожи на нас.

Борются с непреодолимыми сложностями. А что может быть «непреодолимее» нашей собственной смерти? Большинство из нас борется с неминуемостью смерти. В кинофильме «Сыграй еще раз, Сэм» (Play it again, Sam) Вуди Аллен, готовясь к важному свиданию, сражается с флаконом талька. С чем бы ты ни сражался, это дело нелегкое.

Без многих практических навыков и средств, необходимых для победы. Мы далеки от совершенства. Мы не всемогущи, не всеведущи, не неуязвимы, не непобедимы, не неудержимы — но все равно вступаем в борьбу. Нас


Рекомендуем почитать
Гоголь и географическое воображение романтизма

В 1831 году состоялась первая публикация статьи Н. В. Гоголя «Несколько мыслей о преподавании детям географии». Поднятая в ней тема много значила для автора «Мертвых душ» – известно, что он задумывал написать целую книгу о географии России. Подробные географические описания, выдержанные в духе научных трудов первой половины XIX века, встречаются и в художественных произведениях Гоголя. Именно на годы жизни писателя пришлось зарождение географии как науки, причем она подпитывалась идеями немецкого романтизма, а ее методология строилась по образцам художественного пейзажа.


Мандельштам, Блок и границы мифопоэтического символизма

Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.


Чехов и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.


Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают

«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.