Скрябин - [198]
На Новодевичьем кладбище все было приготовлено. Гроб опустили в землю. Над ним быстро вырос могильный холм. Потом поставили дубовый крест с надписью: «Александр Николаевич Скрябин. Скончался 14 апреля 1915 г.».
Стали класть ельник. Возложили венки. Одна несколько велеречивая надпись бросалась в глаза: «Прометею, приобщившему нас к небесному огню и нас ради в нем смерть приявшему».
У могилы долго ждали речей, но никто не решался нарушить общего молчания. Стояли долго. Расходиться начали только в пятом часу.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ:
ТЯЖБА СО СКРЯБИНЫМ
Смерть Александра Скрябина стала всеобщим потрясением. Статьи в газетах, статьи в журналах, многочисленные стихотворения, концерты его памяти. Первые попытки заново понять личность и творчество композитора. Писали о свидетельстве «ужасной победы смерти», о «реализме Скрябина», о свете Преображения… Зачастую — с надрывом:
— Примененная Скрябиным система оказалась откровением…
— Гибель Скрябина есть грозный вызов человечеству…
— Вот чей дух ясно сознавал свою божественную родину…
Звучали обычные «заупокойные» признания: «Вчерашний бунтарь, свихнувшийся талант, страшный безумец, беспочвенный мечтатель в единый миг превратился в пророка, провидца, гения». Не обошлось и без посмертного «сведения счетов»: «Как ни трагична кончина Скрябина, кажущаяся преждевременной и бессмысленной, я считаю ее проявлением благого Провидения, так как она избавила самого Скрябина от неминуемо угрожавшей ему судьбы однородного ему художника Врубеля, закончившего свою жизнь в сумасшедшем доме и безумие которого также в свое время выдавалось слепыми друзьями за гениальность». Самоуверенному автору даже не пришло в голову, что «слепые» друзья Врубеля, как и друзья Скрябина, быть может, сумели оценить этих художников куда вернее его самого.
Но «отрицательных» статей было мало. Даже Сахновский постарался на этот раз «смягчить» свой антискрябинский напор: «Громадную утрату понес музыкальный мир… Погиб безвременно едва ли не самый яркий композиторский талант… Как река взламывает лед, творческий талант покойного не знал преград…»
В концертах увеличилось число исполнителей произведений Скрябина. Дань памяти часто сочеталась с живым стремлением помочь сборами семье композитора. Большой цикл из четырех концертов дал Кусевицкий. Быть может, еще больше признательности, как и больше отторжения, вызвали концерты Рахманинова. Сергей Васильевич поразил слушателей тем, что сумел Скрябина сыграть совершенно «по-рахманиновски». Для части публики это было новым открытием давно любимой музыки. Другие корили Рахманинова за «неверное» исполнение.
Скрябину посвятили отдельные выпуски «Русская музыкальная газета», журналы «Музыка» и «Музыкальный современник». Вышли первые книги: Евгения Гунста, Вячеслава Каратыгина, Леонида Сабанеева, Игоря Глебова (Асафьева). Биографический очерк Юлия Энгеля из «Музыкального современника» появился отдельным оттиском.
Постепенно чувство утраты смягчилось. Музыкальный мир вошел в свою колею. Творчество покойного композитора стало видеться «на расстоянии». Одни приверженцы творчества композитора объединились в странный музыкально-мистический кружок, который мало уже напоминал живые вечера в доме Александра Николаевича. Другие откололись, превратились в «одиночек».
Леонид Сабанеев издаст несколько книг о Скрябине, в том числе воспоминания о последних годах его жизни, но прежний энтузиазм его несколько поблекнет. Если ранее Скрябин был для него безусловно первым композитором современности, то теперь он готов поставить ему в пример Клода Дебюсси. Скрябинская «мистика», сама грандиозность замыслов Александра Николаевича, раньше столь завлекавшие Леонида Леонидовича, теперь кажутся ему «слегка ребячеством». Тон в своих воспоминаниях о композиторе он выберет особый: доброта, тронутая иронией при некоторой снисходительности к «чудачествам гения».
Борис Шлёцер, уже за рубежом, выпустит первый том своего исследования о Скрябине. Как и у других эмигрантов, жизнь его будет не проста. Придется сотрудничать с газетами и журналами, не только русскими, но и французскими, писать о музыке, о литературе, о философии. Поздние его статьи утратят ненужную цветистость, станут суше, внятнее. Загадка «Мистерии» Скрябина будет тревожить его долгие годы, но второго тома о главном композиторе своей жизни он так и не выпустит.
После Октября 1917 года Скрябин популярен. В нем готовы видеть предвестника революции, его творчество с жаром пропагандирует Анатолий Луначарский. В серии «Русские пропилеи» выходит том, где рядом с черновиками Пушкина были опубликованы стихотворные тексты Скрябина и его тетради по философии. Начинает жить Дом-музей Скрябина. Композитора исполняют, его вспоминают. Выходят его письма, статьи о нем.
Но непосредственного воздействия на музыкальную современность Скрябин уже не имеет. Ранее обожавшие Скрябина композиторы — Прокофьев, Мясковский — теперь несколько «остывают» к его творчеству, хотя ценят автора «Экстаза» и «Прометея» по-прежнему.
В послевоенные годы, на взлете научного прогресса разгорается новый интерес к Скрябину. Не только музыкальный, но и «научно-технический». Инженер Мурзин создает электронный синтезатор, названный скрябинскими инициалами «А.Н.С». Инструмент был способен преодолеть темперацию и ограниченность в тембрах. Появляются энтузиасты светомузыки, ставятся опыты при музее Скрябина в Москве и при авиационном институте в Казани. Нарождающаяся светомузыкальная культура находит и своих изобретателей, и своих мыслителей. В 1961 году в Казани был исполнен «Прометей» со световой партией. На следующий год то же попытались сделать и в Москве. В 1975-м, опять в Москве, «Прометей» еще раз прозвучал со светом.
Это наиболее полная биография великого композитора-новатора. Дотошное изучение архивов, мемуаров современников и умелое привлечение литературных и эпистолярных источников позволили автору воссоздать объемный образ русского гения, творчество которого окружали глухое непонимание и далекие от истины слухи.
Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.