Скрябин - [197]
— Что это — катастрофа?
В полночь Вера Николаевна Лермонтова, до того неотлучно дежурившая в спальне, взяла у Татьяны Федоровны прошение на высочайшее имя об усыновлении Скрябиным внебрачных детей, дала Александру Николаевичу в руки перо. Он посмотрел на нее понимающим взглядом, безропотно подписал бумагу слабеющей рукой, стал погружаться в беспамятство. Когда он очнулся, то увидел фигуру священника. Приобщился Святых Тайн, снова стал терять сознание. 14 апреля в 8 часов 5 минут уже на восходе солнца Скрябин ушел из земного мира. Когда утром к нему примчался только-только узнавший о болезни Рахманинов, композитора уже не было в живых.
В тот же день в газете «Утро России» появилось жестоко опоздавшее объявление:
«Болезнь А. Н. Скрябина. Музыкальный мир Москвы потрясен неожиданной, но тяжкой болезнью, постигшей Александра Николаевича Скрябина.
Первоначальное течение болезни («карбункул» — к счастью, не злокачественный) проходило в столь тяжелой форме, что было очень мало надежд на счастливый исход. После первых трех операций, произведенных проф. Спижарным и Мартыновым, температура еще поднималась до 40, а одно время даже возникла опасность нефрита как осложнения основной болезни.
Здоровое сердце и крепкий организм до известной степени дали отпор высокой температуре, и композитор все время находился в сознании и при довольно удовлетворительном самочувствии.
К вечеру третьего дня температура несколько понизилась, а после произведенной вчера вечером операции появились симптомы, позволяющие надеяться, что непосредственная опасность миновала»…
Через многие годы тетя, ставшая при музее племянника своего рода «нянькой», рассказывала случайным посетителям о последних минутах композитора уже настоящий миф: к смерти он подготовился, был светел. Друзья подходили, прощались. Последним был Вячеслав Иванов. Благословил. Поцеловал свесившуюся с кровати руку. Поцеловал в лоб. Потом подошла она. Скрябин увидел: «Что же так долго не приходила…»
Первую панихиду на квартире усопшего отслужили в тот же день после полудня. Пришли С. И. Танеев, Вяч. Иванов, М. Н. Гагарина, В. Н. Лермонтова, Л. О. Пастернак, Ю. К. Балтрушайтис, Л. Л. Сабанеев, Н. К. Метнер, А. Б. Гольденвейзер, Е. О. Гунст, А. А. Крейн, А. Я. Могилевский и другие. Появился и С. А. Кусевицкий. Страшная весть так быстро разнеслась по городу, желающих проститься было так много, что комнаты еле-еле могли вместить всех.
На вечерней панихиде появились еще А. Н. Брянчанинов, доктор Богородский, доктор Щелкан, А. Т. Гречанинов, А. Ф. Гедике, Гнесины, Б. Л. Пастернак, братья Юргенсоны… Желающих проститься не убывало.
Приходили все новые и новые соболезнования — из Москвы, Петербурга, Саратова, Харькова, Тифлиса, Одессы, Николаева… Писали организации, писали музыканты, писали простые люди.
Газеты запестрели некрологами.
В дневнике Блока появится простая и страшная запись: «Умер Скрябин».
15-го гроб вынесли и поставили в церкви Святого Николы на Песках, что находилась напротив дома.
16-го наступил день последнего прощания.
Статью о похоронах Леонид Сабанеев закончит с надрывным восторгом:
«Идеи, двигавшие его жизнь, не умрут. Смерть его, это — первый торжественный аккорд той Мистерии, которую он не мог написать в своей жизни, в этом физическом плену вещей, ибо самая идея этой Мистерии была шире пределов и возможностей человеческого существования».
Столь явный нажим, столь прямолинейное сближение скрябинской «Мистерии» с его погребением может показаться дикостью, нелепостью, грубым журналистским «ходом». Но это сближение появится и в некоторых воспоминаниях: подобный восторг отчаяния пережили в этот день многие.
Торжественная чистота этих похорон действительно была необычайной. Сам воздух был просветлен и ясен.
Храм был небольшой, всех вместить не мог. Внутрь пускали по билетам. Двор перед церковью, переулки — все было заполнено людьми. Особенно много было молодежи. Что-то необъяснимое ощущалось всеми. Суетное отходило. Прежние ссоры забывались. Люди, недавно намеренно не замечавшие друг друга, теперь мирились, раскаивались.
Надгробное слово сказал о. В. Некрасов[144]. Речь священника была проста и проникновенна. Синодальный хор пел духовные песнопения Кастальского. Люди плакали, как плачут перед вечным расставанием с близким человеком.
На литургии в церкви были дети Скрябина, Ариадна и Юлиан, — тихо стояли со свечечками. Маленькую Марину оставили с няней. Многие годы спустя она вспомнит, как няня взяла ее на руки, поднесла к окну. Девочка увидела, как появился гроб, усыпанный цветами. Его несли на руках. За гробом из церкви выходили люди, множество людей, и всюду были цветы, цветы, цветы. Маленькой Марине показалось, что это праздник. И няня тихонько сказала ей:
— Видишь, папа отправился в рай…
Траурная процессия — многотысячная толпа — двинулась по Арбату, Плющихе, Царицынской улице… Впереди на колясках везли венки. Гроб, утопавший в цветах, казалось, плыл над людьми, словно медленно парил в воздухе.
Стояли пасхальные дни. Консерваторская молодежь соединилась в живую цепь. Звучали пасхальные песнопения, «вечная память». Процессия текла по улицам, пение разрасталось, в живую цепь вплетались новые и новые люди. У монастыря хор учащихся слился с хором встречавших процессию монахинь. Кругом неслось «Христос воскресе!». Все было настолько наполнено светом, что некоторые мемуаристы вспомнят и весеннее небо, и ясное солнце. Однако на снимках — обилие зонтов. Похоже, лишь в начале похорон было ясно. Потом день стал хмур, неприятен. Ветер сек людей дождем и снегом. Скоро после похорон своего ученика сляжет Сергей Иванович Танеев. Он уйдет из жизни через несколько месяцев. Очевидцы помнят, как в тот день он, мрачный, с большой бородой, с досадой пробурчал: «Хотел написать «Вселенную мистерию» и «Конец мира». Вот вам и конец…» Другую реплику, Павла Флоренского, тоже запечатлеют мемуаристы. Глядя вниз и как-то вбок, о. Павел произнес тихим голосом: «Он не свершил то, что хотел свершить. Но я вижу, что чрез тридцать три года, возможно, произойдет то, о чем он думал…»
Это наиболее полная биография великого композитора-новатора. Дотошное изучение архивов, мемуаров современников и умелое привлечение литературных и эпистолярных источников позволили автору воссоздать объемный образ русского гения, творчество которого окружали глухое непонимание и далекие от истины слухи.
Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.