Скрижали - [16]

И он отвечает: «Почти так же, как здесь. Мы, священники, предстоим Богу, молимся… Кто на каком уровне был тут, примерно на таком же находится и там. Чем ниже уровень, тем мучений больше, оттого что плохо использовали время на земле, жили не по совести».

И тут, Артур, смотрю, одна из этих теть–моть пробралась прямо к отцу Александру, он обнимает её голову, прижимает к груди, к своему сердцу. И при этом смотрит мне прямо в глаза, мол, нет чужих. Чужих нет. И я проснулась…

Голос Анны ещё звучал в ушах Артура. Сон её был так прост и ярок, что казалось, он сам видел его.

…Передать ему этот вещий сон, чтобы вскоре внезапно уйти вслед за отцом Александром из времени в вечность, туда, на свой уровень. На какой?

Женщины, уже переодетые, в плащах и кофтах, в пуховых беретах, шумно выходили после занятий. Лица их были оживлены, радостны. «Надо было попросить слова, рассказать о Христе, — думал он, теснясь к перилам, пропуская их. — Но кто я такой, чтобы проповедовать Христа?»

И пока одна за другой они спускались мимо по ступенькам крыльца, Артур мысленно осенял каждую крестным знамением, боялся кого‑нибудь пропустить.

— Вот он, Иринка, никуда не ушёл, а ты говорила… Сейчас навешу этот замок, пойдём ко мне, погуторим с московским йогом, угощу кое–чем.

— Я не йог, — отозвался Артур, жалея, что ему не пришло в голову вовремя уйти.

— Ладно скромничать! У вас аджна открыта — третий глаз. Я ведь вижу… Вас, значит, звать Артуром, а меня можете называть, как все здесь в городе, — Васька–йог, хоть я Василий Степанович, по фамилии Чосич. — Он взял под руку Артура, с другой стороны — Ирину Константиновну, и они двинулись куда‑то в темноту. — Что ж опять своего Исаака не взяла? Хороший мужик, только ограниченный он у тебя, пусть и доктор наук.

Йог болтал весь короткий путь до жалкого глинобитного домишки, окружённого покосившимся в разные стороны забором из обрезков проволочной сетки. Через проволочную же калитку они прошли к дому и очутились в темноте кухоньки. Василий Степанович Чосич чиркал спичками, соединял какие‑то провода.

— Напрямую беру энергоноситель. Мимо счётчика, — объяснил он Артуру свои манипуляции, — бабы платят натурой, не подумай плохого — продуктами, уворованными в магазинах, да пенсия как инвалиду войны. По нынешним ценам ноги протянешь.

— Сколько же вам лет? — удивился Артур.

— Сколько дашь? Шестьдесят пять. В четырнадцать уже был на фронте, сражался против дойч–кригс–марина.

В кухне и в единственной комнате домика наконец вспыхнуло электричество. Первое, что бросилось в глаза Артуру, — висящий на стене кортик, рядом — увеличенная фотография юноши–матроса в лихо заломленной бескозырке, а на полу между письменным столом, стоящим торцом к оконцу, и продавленным диваном, на который он сел, высокая груда папок и книг.

— Иринка, поставь на плиту чайник. В холодильнике сыр, сервелат. Бабы принесли. Хозяйничай, — сказал йог, доставая из ящика письменного стола гранёные стаканчики, а потом и вовсе нагнулся под стол, зазвякал там какими‑то склянками. — Угощу вас настойкой бессмертия. Собственный рецепт.

— Вот почему вы так молоды! — отозвался Артур. Васька–йог, стройный, гибкий, действительно выглядел моложе своих лет. К тому же, увидев фотографию юнги, Артур потеплел к нему сердцем.

— Рецепт секретный. Еще не запатентованный, — йог издали продемонстрировал пыльную бутылку, заткнутую бумажной пробкой. — Жду ответа из Организации Объединенных Наций. Если заинтересуются, считайте познакомились с миллиардером… Ладно уж, вам, как йог йогу… Просто, как все гениальное: зубчик чеснока на четвертинку спирта. Сутки настаивается, из спирта оседают сивушные масла, чеснок отдаёт свои эманации. Наполовину разбавляете кипячёной водой. Утром натощак грамм по двадцать — и никакой старости, никаких болезней. Можно и вечером.

— А днём можно?

— Можно и днём. Главное — натощак! — Йог принялся разливать волшебный напиток.

— Спасибо. Я не буду. Ирина Константиновна не даст соврать: только что у неё принимали эманации «Столичной».

— Ну что ж. Раз вы целитель, дарю другую тайну: если месяц съедать в день три–четыре ореха горького миндаля, проходит диабет в любой стадии.

— Проходит, — подтвердил ошеломлённый Артур. — Откуда вы это узнали?

— А я много лет переписывался с академиком Смирновым. Он переводил, редактировал и издавал выпуски «Махабхараты». Был посвящённый.

— Что вы под этим понимаете?

— Посвящен в тайны, закрытые для прочих. Через него вышел на литературу, проработал…

— Где она?

— Тут, вся тут. — Йог указал на высокую груду посреди комнаты. — Хотите, ройтесь.

— С удовольствием!

Пока Ирина Константиновна расставляла на столике закуску, заваривала зелёный чай, Артур с жадностью развязывал тесёмки на папках с машинописными текстами, рассматривал чьи‑то свернувшиеся в трубки залежалые рукописи.

— Как в басне Крылова, — засмеялась Ирина Константиновна, — «навозну кучу разрывая, петух нашёл жемчужное зерно»… Как‑нибудь приду и все у вас приберу.

— Поразительно! — Из‑под груды грязных носков и газет Артур вытащил собственное сочинение — книгу «Здесь и теперь». — Как это до вас дошло?