Скриба - [144]

– Я непременно схожу в часовню, о которой ты говорила. Кто-нибудь еще знает о ней?

Тереза ответила, что, насколько ей известно, только Алкуин.

Хоос попросил ее вернуться к работе и пообещал сразу, как только что-нибудь выяснит, прийти за ней.

По пути в скрипторий Тереза вспомнила, что, по словам Алкуина, Генсерик был уже мертв, когда его закололи, и решила, что Хоос должен об этом знать. Правда, она поклялась хранить молчание, но это касалось лишь документа, а не фактов, которые могут оказаться чрезвычайно важными для поисков ее отца. Поэтому девушка сразу вернулась на то место, где рассталась с Хоосом, однако ничего, кроме мешков с зерном, не обнаружила. Не успела она удивиться, как услышала из-за дверцы в стене голоса. Тереза толкнула ее и очутилась в узком коридоре, в конце которого в колеблющемся свете факела различила два силуэта – какого-то церковнослужителя и Хооса. Она осторожно двинулась вперед, но, не дойдя до собеседников нескольких шагов, поняла, что разговор идет о ней, а потому остановилась и прислушалась.

– Повторяю тебе, эта девушка опасна. Если ей известно местонахождение часовни, она может рассказать об этом кому угодно. От нее нужно избавиться, – утверждал человек в сутане.

Сердце у Терезы заколотилось.

– И от остальных тоже? Девушка мне доверяет и сделает так, как я скажу. Ни о девочках, ни об отце, ни о шахте она ничего не знает, – заявил Хоос. – Когда она закончит с документом, мы покончим с ней.

Церковник покачал головой, но согласился, и Хоос, не попрощавшись, направился к двери. Заметив его, Тереза тоже бросилась к выходу, но уже в туннеле налетела на мешок и упала. Когда она попыталась подняться и обернулась, то увидела, что Хоос Ларссон протягивает ей руку.

– Зачем ты вернулась? – спросил он, не отпуская ее.

– Вернулась сказать, как я тебя люблю, – дрожа, солгала Тереза.

– И поэтому лежишь на полу? – Хоос заметил, что дверь, которую он оставил прикрытой, теперь распахнута настежь, однако ничего не сказал.

– Тут темно, вот я и упала.

– Понятно. Ну а теперь говори.

– Что говорить?

– Как ты меня любишь. Разве ты не за этим пришла?

– Да, за этим. – Тереза попыталась выдавить из себя улыбку.

Хоос, по-прежнему держа девушку за руку, притянул ее и поцеловал в губы. Она не противилась.

– А теперь возвращайся в скрипторий.

Когда он наконец отпустил ее, Тереза уже всей душой ненавидела вытатуированную у него на руке змею.

Поверить в это было невозможно. От одной мысли о том, что Хоос Ларссон, которому она так доверчиво отдалась, собирается убить ее, в голове у нее помутилось. Не разбирая дороги, она бежала в скрипторий, словно изгнанница, преследуемая целой стаей диких зверей. Как ни пыталась она найти оправдание произошедшему, ничего не получалось. В воспаленном мозгу возникали то образы отца в заброшенной шахте, то любовные сцены с Хоосом. Слезы застилали глаза. Кто тот человек в сутане, которого она видела со спины? Может быть, сам Алкуин?

Когда Тереза добралась до скриптория, там никого не было, но караульный позволил ей войти, так как она успела завоевать его доверие. Документа, над которым она работала, тоже не было, и девушка предположила, что Алкуин или Уилфред забрали его. Однако Библия в изумрудном переплете лежала под какими-то пергаментами – Тереза схватила ее и пару перьев и торопливо вышла с намерением покинуть крепость.

Она шла по коридорам, избегая темных углов, откуда в любой момент мог кто-нибудь выскочить и схватить ее. И действительно, возле оружейного зала какой-то человек в сутане преградил ей путь. У Терезы кровь застыла в жилах, но оказалось, она уронила перо, и незнакомец просто указал ей на это. Девушка поблагодарила его и двинулась дальше, все убыстряя и убыстряя шаг. Она спустилась по лестнице и свернула в галерею, соединяющую вестибюль с внутренним двором собора, откуда можно выйти к крепостным стенам.

Тереза шла с опущенной головой, завернувшись в плащ, и вдруг увидела Хооса и Алкуина, беседующих на противоположной стороне двора. Хоос тоже заметил ее. Она отвела взгляд и продолжила путь, однако Хоос попрощался с собеседником и направился прямиком к ней. Покинув двор, девушка побежала, но, добравшись до стены, с ужасом увидела, что ворота закрыты. Хоос был уже близко – он шел не торопясь, однако вид имел весьма решительный. Сердце у Терезы забилось, она начала метаться в поисках выхода и вдруг возле конюшен увидела Исама верхом на лошади. Девушка тут же бросилась к нему и попросила подсадить ее. Ничего не понимая, Исам протянул ей руку, и она, плача, стала умолять вывезти ее из крепости. Молодой человек не стал задавать вопросов – пришпорил лошадь и крикнул, чтобы открыли ворота. Несколько секунд спустя они уже были за крепостными стенами, а вслед им летели проклятия Хооса.

По лабиринту узких улочек они добрались до заброшенных хижин на окраине и остановились около пустующего хлева. Исам завел лошадь внутрь, привязал, собрал охапку соломы и предложил Терезе сесть. Когда девушка немного успокоилась, он спросил, что стряслось, но только она начала говорить, как опять разрыдалась, и тут уже молодой человек оказался бессилен. Через некоторое время слезы сменились глубокой печалью, и тогда Исам порывисто обнял ее, сам испугавшись собственной смелости. Однако Терезу это приободрило, и она впервые за долгое время почувствовала себя защищенной.