Скриба - [136]

Пока Ценон держал у ее головы смоченную в холодной воде тряпку, перед глазами девушки сверкнуло рубиновое ожерелье, которое она тут же опознала как отцовское. Тереза надеялась, врач немного отдвинется, чтобы получше рассмотреть его, однако тот стоял в одном положении, загораживая драгоценность руками. Наконец, когда он нагнулся за мешком, рубины снова сверкнули. Сомнений больше не было.

Тереза подождала, пока Хоос уйдет, и поспешила за Ценоном. Она нагнала его в полутемном коридоре, освещенном редкими факелами, который соединял амбар с крепостью. Врач шел нога за ногу, то ли подвыпивший, то ли чем-то подавленный, что, впрочем, было его обычным состоянием. Увидев девушку, Ценон удивился, а когда она схватила его за отворот рубахи, вообще потерял дар речи.

– Где ты это взял? – без всяких объяснений спросила Тереза.

– Да что с тобой, черт возьми? – Ценон оттолкнул ее, и она упала, однако тут же вскочила и напустилась на него с угрозами.

– Сумасшедшая! У тебя что, от удара в голове помутилось?

– Где ты взял ожерелье? – не отставала девушка.

– Оно мое. А теперь убирайся, не то будешь зубы с земли подбирать.

Тереза не сводила с него гневного взгляда.

– Ты ведь знаешь моего жениха, Хооса Ларссона, правда? Он здесь, на другом конце туннеля. – Тереза с силой рванула на себе платье, обнажив одну грудь. – Отвечай сейчас же, или я крикну, и он убьет тебя.

– Ради Бога, прикройся, не то нас обоих сожгут на костре.

Тереза попыталась закричать, но Ценон зажал ей рот. Он дрожал, словно побитая собака, и умоляюще смотрел на девушку, призывая ее молчать. Только когда она взглядом дала понять, что согласна, врач отпустил ее.

– Мне дал его твой отец, – наконец признался он. – А теперь оставь меня в покое, бесстыдница.

Однако Тереза заставила его рассказать, как все было, и Ценон нехотя поведал, что по приказу Генсерика пользовал Горгиаса в каком-то заброшенном амбаре. Он убеждал девушку, что просто хотел помочь, и получил ожерелье в качестве платы за свои услуги, однако об ампутации руки умолчал. На вопрос о том, где сейчас скрывается Горгиас, врач ничего не мог ответить, и тогда она потребовала отвести ее в тот амбар.

Ценон попытался ускользнуть, однако Тереза не пустила его, и он решил действовать иначе.

– Какие красивые грудки, – глупо ухмыляясь, сказал врач и попытался дотронуться до них. – Дай подержаться, и я тебя, так и быть, отведу.

Тереза отступила и быстро прикрылась. Если бы она могла, то отвесила бы ему пощечину.

– Слушай, ты, распутник поганый! Ты сейчас же меня туда отведешь и только попробуй прикоснуться – сгоришь как миленький.

Девушка не была уверена в действенности своих угроз, однако стоило ей сказать, что она обвинит его в краже ожерелья, как глупая ухмылка тут же исчезла с лица Ценона, он вытянулся, словно ему палку в зад воткнули, и согласился показать ей то место.

Поправив одежду, Тереза отобрала у врача мешок, чтобы сойти за его помощника, и они незамеченными покинули крепость через боковой выход.

Следуя за Ценоном, девушка видела, что он очень волнуется, будто ему не терпится побыстрее добраться до того амбара и покончить с этой комедией. Когда они почти дошли, врач остановился, махнул рукой в сторону нужной постройки и повернул было назад, но Тереза велела ему подождать, и Ценон повиновался, в сердцах пнув валявшийся на дороге камень.

Девушка приблизилась к наполовину заросшему бурьяном зданию, до которого, казалось, дотронься – и оно развалится. Тем не менее она осторожно приоткрыла дверь, вошла и чуть не задохнулась от жуткой вони. Отбиваясь от туч насекомых, она пыталась сдержать тошноту, но безуспешно. Через несколько минут она снова двинулась вперед в полутьме, надеясь отыскать хоть какой-нибудь признак присутствия отца. Вдруг она на что-то наткнулась, взглянула вниз, и сердце у нее заколотилось – среди сухой листвы торчала наполовину сгнившая рука, будто взывая о мести.

В ужасе Тереза выскочила на воздух, и ее опять вырвало. Боль и гнев душили ее.

– Ты убил его, подлец? – Она с кулаками набросилась на врача. – Убил, чтобы украсть ожерелье? – И Тереза безутешно разрыдалась.

Ценон попытался успокоить ее. Он и забыл, что оставил на земле ампутированную руку, поэтому теперь пришлось рассказать правду. Тереза в недоумении смотрела на него.

– Что произошло потом, я не знаю, – признался врач. – Генсерик попросил отвести их в одно место, где я их и оставил, а сам вернулся в город.

– Куда ты их отвел?

Ценон сплюнул и пристально взглянул на девушку.

– Я тебе покажу и уйду.

Вдоль крепостных стен они добрались до того места, где начинались скалы, и Ценон показал Терезе скрытый плющом вход. По другую сторону стены угадывались очертания какой-то постройки, видимо крепости. Врач тут же развернулся и исчез, оставив девушку одну у двери.

Терезе пришлось потрудиться, чтобы открыть ее, так как от сырости дерево разбухло и вдавилось в каменный косяк. Однако с третьей попытки дверь все-таки поддалась, и девушка очутилась в часовне, где, похоже, в свое время состоялось небольшое сражение. В проникавшем через дверной проем свете была видна разбросанная по полу мебель, а слабый ветерок шевелил обрывки пергамента, похожие на сухие листья. Тереза обследовала все до последнего уголка, но не нашла ничего, что могло бы помочь ей. Вдруг она заметила дверцу, которая вела в келью, – ту самую, где держали взаперти Горгиаса. Девушка осторожно вошла и обнаружила сваленные в беспорядке письменные принадлежности, без сомнения, отцовские.