Скриба - [113]

Мальчишки пришли от хижины в восторг: прыгали по крыше, словно белки, и до изнеможения носились вокруг по полю. По именам Олаф их не называл, только «коротышки», «крикуны» или «озорники», а вот жену всегда величал «дорогая Лусилия».

Муж с женой наскоро построили вокруг хижины ограду, подмели двор, сложили камни горкой, чтобы ветер не задувал огонь, и приготовили первое блюдо – репу с салом, которое сынишки слопали прямо из котелка. Затем Олаф смастерил простенькие ловушки для кроликов и мышей и расставил их поблизости – до весны это мясо и овощи будут единственной пищей всей семьи.

Днем ребята в один голос возвестили о прибытии человека на лошади. Это оказался Исам, присланный Карлом Великим.

Олаф подошел помочь ему, однако молодой человек не стал слезать, а наоборот, велел Терезе садиться в седло. Девушка удивилась, но повиновалась, и Исам так пришпорил лошадь, что та копытом повредила хижину.

– Алкуин рассказал мне об этой глупости, но дело обстоит даже хуже, чем я ожидал. Что это тебе взбрело в голову купить калеку? Хочешь сразу пустить все по ветру?

– По-моему, он не так уж плох, – ответила Тереза, указывая на Олафа, который уже успел поймать кролика.

– Этой земле нужно отдать себя целиком, здесь милостыню не подают. Здесь бывает дождь, град, снег, здесь нужно пахать, рубить деревья, ухаживать за волами, строить дом, косить, убирать и делать тысячи разных других дел. Кто всем этим будет заниматься? Одноногий и три скелета?

Тереза попросила остановить лошадь, слезла и пошла назад к хижине. Исам поехал за ней.

– Не упрямься! От того, что ты не будешь меня слушать, ничего не изменится. Надо их продавать.

Тереза обернулась:

– С какой стати ты взялся учить меня? Земли мои, и я буду поступать так, как захочу.

– Ну-ну… А долг как собираешься отдавать?

Девушка неожиданно остановилась. Забывшись, она вообразила, будто земли по праву принадлежат ей, но на самом деле это не так. Кроме того, она должна заботиться о рабах, а если они будут недостаточно работать, эти благодатные земли станут для них могилой.

Тереза спросила, как же ей быть, и Исам ответил, что единственный путь – избавиться от своего приобретения, других возможностей нет.

– Может быть, для чего-нибудь они и годятся, только не для этих земель. Давай съездим на рынок, вдруг удастся вернуть их.

Тереза сознавала, что Исам прав, но стоило ей увидеть двух играющих в хижине малышей, как решимость ее пропала.

– Давай подождем недельку, – предложила она. – Если я увижу, что от них нет никакой пользы, сама отведу их на рынок.

Исам нехотя согласился. Конечно, неделя будет потеряна, но по крайней мере эта ненормальная убедится в своей ошибке. Он спешился и зашел в хижину погреться. Каково же было его удивление, когда он оказался в чисто прибранном, уютном жилище, в котором, казалось, уже давно жили люди.

– Кто починил стены? – недоверчиво спросил он.

– Тот, кого ты считаешь беспомощным калекой, – ответила Тереза и слегка отодвинула его, чтобы закрепить болтающуюся доску. Олаф тут же поспешил ей на помощь.

– На-ка, попробуй вот этим, – сквозь зубы процедил Исам, протягивая ему нож.

– Спасибо, – поблагодарил Олаф, быстро справившись с починкой.

– На улице холодно, скажи жене, пусть заходит сюда. Есть у вас инструменты? – спросил Исам.

Олаф показал полученные в аббатстве топор, мотыгу и тесло и сказал, что вечером сделает деревянную кувалду и, возможно, грабли. Больше пока ничего не успеет, так как придется заняться купленным Терезой плугом.

– Он деревянный, – пояснил Олаф. – Хорошо бы поменять лемех.

Исам согласился, что без железного лемеха и хорошего отвала вспахать ничего не удастся, и взглянул на костыль Олафа.

– Можно посмотреть?

Это была грубо вырезанная вишневая палка, сверху обтянутая кожей. Исам попробовал ее на прочность и вернул.

– Ну ладно, мне надо ехать.

Он поднялся и вместе с Терезой вышел из хижины. Девушка поблагодарила его за проявленное терпение.

– Я по-прежнему считаю это безумием… Но если у меня найдется время, попробую сделать ему деревянную ногу.

Молодой человек вскочил на коня и попрощался, но уже на скаку обернулся и взглянул на девушку.

21

Следующую неделю Тереза то работала в скриптории, то ездила на свои земли. Олаф прорыл небольшую канаву к хижине, чтобы не ходить за водой на реку, сделал калитку в ограде и табуретки для всей семьи. Кроме того, они с женой полностью обустроили жилище. Хельга Чернушка дала им маленький столик и старые куски ткани, которыми Лусилия занавесила окна от холода, а Олаф соорудил посреди хижины очаг и положил рядом два мешка с соломой вместо постелей. Плуг он починил, но сам пахать не мог, а Лусилия за три дня работы натерла руки до кровавых мозолей.

– Всё эта треклятая нога, – жаловался он Терезе, с остервенением ударяя по костылю. – Раньше я бы вспахал такое поле за два дня, а женщина что… Видит Бог, не женское это дело.

Тереза глубоко вздохнула и с грустью взглянула на ребятишек, которые со смехом возились под ногами у вола – грязные, как головешки, однако уже не скелетики. Как ни жаль, но если Олаф все-таки не справится, придется их продавать.