Скованный Прометей - [12]
Улуч Али устремился было на помощь Муэдзинзаде, но видя в подзорную трубу одни только кресты на обгоревших знамёнах, осознал, что помогать тут, похоже, уже некому.
К этому времени Муэдзинзаде был мёртв. Альваро де Басан удачным манёвром двух галер сумел отсечь "Султаншу" от поступавших подкреплений. Через несколько минут христианам удалось оттеснить оставшихся янычар к корме. Али-паша был ранен выстрелом из аркебузы, упал и один из испанцев отсёк ему голову. Совсем ненадолго пережил его Пертау-паша, галера которого сцепилась с "Капитаной" Колонны.
К часу пополудни турки в центральной баталии поняли, что сражение проиграно и принялись сдаваться, но распалённых битвой христиан было невозможно остановить. Началась резня. Множество моряков оказалось в воде, их добивали пиками, колотили вёслами по головам, не слушая мольбы о пощаде.
Когда Улуч Али понял, что всё кончено и начальства над ним больше нет, он принял решение прорываться и направил свои галеры на запад, в брешь между центральной баталией и Дориа. Вот тут-то, в самом конце великой битвы и произошли события доселе невиданные, пером неописуемые.
Потрёпанный "Грифон" Каэтани подошёл к борту "Реала", и папский гвардеец перепрыгнул на флагман. Онорато побывал в самом пекле, но не получил и царапины.
— Ваша светлость! — крикнул он принцу, — есть вести с северной баталии. Победа полная, но мессир Барбариго тяжело ранен!
— Как ранен? — крикнул дон Хуан.
— Стрела попала в глаз. Он ещё дышит, но говорят, что не жилец.
— Проклятье… Бедняга…
— Сирокко взяли в плен так же еле живым. Он попросил избавить его от мук.
— Прикончили?
— Так точно!
На корму флагмана немного прихрамывая прошёл Колонна. В схватке с Пертау-пашой его галера, маневрируя, врезалась прямо в "Реал", отчего в трюме главной испанской лантерны открылась течь. Маркантонио поднял забрало шлема.
— Онорато, ты жив!
— А что мне сделается! Мы с Агнесиной ещё настрогаем тебе полдюжины племянников!
— Двоих тебе мало? — захохотал Колонна.
Они обнялись. Оба залиты чужой кровью с головы до ног и ещё не выпустили из рук мечи.
— Есть вести от Дориа? — спросил дон Хуан.
— Я сам мало что видел, — ответил Колонна, — мне рассказали. Луччиали переиграл Дориа манёвром, разметал его баталию и теперь уходит на запад.
— Сколько у него галер? Кто-нибудь смог сосчитать?
— Около трёх десятков, ваша светлость, — ответил один из офицеров Колонны.
— Его нужно преследовать и добить! — энергично воскликнул дон Хуан.
— Я бы не стал этого делать, ваша светлость, — возразил подошедший Ромегас, — ветер крепчает. К ночи будет шторм.
— Что же, просто позволить ему уйти? — возмутился дон Хуан.
— Нужно отправить отряд, чтобы проследить, куда он направится, — сказал Колонна.
— Позвольте мне, ваша светлость! — подался вперёд Онорато, — отправьте меня!
— Ты ещё не навоевался? — удивился Колонна.
— Хорошо, Онорато, действуйте, — согласился принц, — но ваша галера изрядно пострадала…
Взгляд его пал на Альваро де Басана, который тоже уже поднялся на борт флагмана за дальнейшими распоряжениями.
— Дон Альваро, передайте господину Каэтани десять галер из резерва.
— Онорато, не вздумайте вступать в бой, — напутствовал Ромегас, — просто проследите за ним. Возвращайтесь до темноты в Порто-Петала. Мы все перейдём туда, чтобы переждать шторм.
Наскоро составили приказ и Каэтани на баркасе в сопровождении верных офицеров отбыл к выделенным ему галерам из числа тех резервных, которые дон Альваро сберёг почти не тронутыми. Их команды поучаствовали в сражении, когда оно уже почти подошло к концу.
Улуч Али уходил, увеличивая разрыв между собой и преследователями. Половина его баталии ещё сражалась с Дориа, но бейлербей Алжира дожидаться развязки не намеревался и бросил своих людей. Он шёл на прорыв с тридцатью пятью галерами, когда увидел нечто, что подействовало на него, как красная тряпка на быка.
На правом траверзе, чуть в стороне от других христианских кораблей дрейфовала флагманская галера госпитальеров. Рыцари приводили её в порядок после боя. Улуч Али устремился на перехват. Госпитальеры поздно спохватились и не успели набрать ход.
Четыре турецких галиота-калите окружили флагман Ордена, берберы ринулись на абордаж. Рыцари сопротивлялись отчаянно, но силы были чудовищно неравны, и горстка госпитальеров оказалась прижата к корме, где они пытались защитить знамя Ордена. Его держал Мартин де Феррера.
На выручку уже спешили галеры Каэтани и Дориа, но первыми подоспели остатки отряда ди Кардона, девять галер. На свою беду.
— Вы ещё хотите? — удивился Улуч Али, глядя на развороченные борта атакующих "генуэзцев", — хорошо, будет вам ещё.
Берберы схватились в рукопашной с солдатами испанских терций и, несмотря на отчаянное сопротивление, сумели захватить восемь галер из девяти.
На флагмане госпитальеров один за другим пали все его защитники. Последним погиб знаменосец. Де Феррера рубился, будучи неоднократно раненным, но даже испуская дух не выпустил знамя из левой руки.
Он рухнул на колени. Глаза заволокло кровавой пеленой, и он с трудом различил лицо человека, стоявшего перед ним.
— Луччиали… Сдохни, проклятый ренегат…
