Скопин-Шуйский - [34]

Проникнуть в дом воеводы ему не стоило никакого труда. В силу своей близости к князю Скопину он мог беспрепятственно ходить туда, куда был закрыт доступ другим. Под предлогом того, чтобы навестить молодого стрельца Крынкина, он пришел.

Он тихо обошел дом и по знакомой дорожке пробрался в сад. Сильная тоска сжала сердце Вани в этом саду, где прошли недолгие незабываемые лучшие минуты его юной жизни. В эту ночь свиданье не было назначено, но ему казалось, что Ануся так же тоскует, как и он, и, быть может, придет на заветную скамью или сидит теперь у раскрытого окна с тайной надеждой увидеть его.

Она помещалась вместе с другими фрейлинами царицы в нижнем этаже дома. Ваня осторожно подкрался к окнам. Все окна были закрыты и темны. Сердце его упало. Он вдруг понял, как несбыточна была его надежда увидеть Анусю.

Наверху в окнах слабо мерцал огонек. Казалось, весь дом был погружен в глубокий сон. Грустно опустив голову, Ваня направился в глубь сада к любимому уголку, где они с Анусей обыкновенно проводили свои недолгие свидания. Там, закрытая густо разросшимися кустами сирени и старыми липами, стояла полусгнившая скамеечка в стороне от дорожки. Он уже готовился раздвинуть кусты, как вдруг услышал за ними шепот голосов.

Ваня остановился как вкопанный, затаив дыхание, чутко прислушиваясь. Слышался женский голос, и Ваня весь похолодел, он узнал голос Ануси. Странный шум наполнил его уши, тщетно старался он понять смысл долетавших до него слов. Одна мысль сверлила ему мозг: с кем она могла быть?

Когда наконец он овладел собой, говорил уже мужской голос. Ваня сделал над собой усилие и стал прислушиваться. Мужчина говорил тихо, и Ваня лишь с трудом мог уловить отрывки фраз. Он расслышал имя Димитрия Шаховского… Про какого-то царевича Петра… И ясно разобрал фразу: «Скоро, скоро, пусть не плачет, не тоскует… Все верно, что писал Свежинский… Он жив…»

Ваня с необычной ловкостью тихо-тихо подвинулся вперед и сквозь ветви, при слабом мерцании звезд увидел высокую фигуру мужчины, закутанную плащом, и грациозную фигуру своей Ануси.

— Вот надо отправить туда, — едва слышно произнесла Ануся, — царица прислала.

Она передала письмо. Мужчина быстро спрятал его под своим широким плащом.

— Так скажи, — проговорил он, — что в эту ночь ничего не будет, что мы не готовы, пусть пани царица спят спокойно. Скажи, что это будет скоро, скоро… Я дам знать…

В эту минуту из-за частокола, окружавшего сад, послышался тихий свист.

— Тсс! Тише, осторожней… Прощай… — проговорил незнакомец и, тихо раздвинув кусты, исчез в темноте.

Ануся постояла несколько мгновений неподвижно, словно прислушиваясь, потом тихо повернулась и очутилась лицом к лицу с Ваней.

Она вскрикнула и попятилась.

— Ты, ты! Это ты, Янек! Матерь Божия! — словно в ужасе прошептала она.

— Ануся, что ты, не бойся, Бог с тобой! — ласково заговорил Ваня, беря ее холодные руки.

Он усадил Анусю на скамью.

— Кто это? С кем ты была?

Ануся тихо покачала головой.

— Я не могу сказать тебе этого, Янек, но клянусь, я люблю только тебя…

— Я верю тебе, — ответил Ваня, — но о чем вы говорили?..

Ануся прямо взглянула ему в глаза и решительно отвечала:

— Слушай, Янек, если бы тебе князь Скопин приказал хранить тайну, сказал бы ты ее кому-нибудь?

— О нет! — с уверенностью возразил Ваня. — Никому, даже в пытке!

— Ну, так и я. Это тайна царицы, — ответила Ануся.

У Вани стало очень тяжело на сердце. Она права, ей ближе ее родина, ее братья. Все у нас чужое, все! А царица думает, наверное, как бы сгубить царя Василия, перебить верных людей и с помощью нового Димитрия вернуть потерянный престол.

Никогда Ваня с такой ясностью не сознавал, какая непроходимая бездна лежит между ним и Анусей.

— Да, ты верно служишь царице, — сказал он, — а я верно служу князю Михаилу… Я слышал, что говорили вы, — добавил он.

Было заметно, как сильно побледнела Ануся. Она всплеснула руками и крикнула:

— Янек!

— Скажи, что замыслили вы? Твоя царица? — продолжал он. — Или мало крови наших братьев лилось? Зачем снова мутить царство? Близок вечный мир с Польшей… Ануся, дорогая, не вяжись в эту кровь…

Глаза ее загорелись.

— Слушай, Янек, — страстно заговорила она, — царице нужна верная, смелая подруга для опасных посылок, для ночных переговоров. Кто около нее? Панна Казановская слишком толста, панна Гербуртова еще больна, Оссовецкая только плачет… Царица полюбила меня, и я теперь ближайшая фрейлина к ней. Слушай, Янек, клянусь тебе кровью Искупителя — царь Димитрий жив!

Она встала со скамейки и торжественно подняла к небу руку. Ваня вскочил с места.

— Это неправда! — вскричал он. — Сам я видел на площади труп его!

Ануся покачала головой.

— Мы тоже так думали. Но знаешь ты, Янек, что в день мятежа прибыл из Самбора от жены пана воеводы Станислав Стержецкий и привез царице Марине письмо и жемчуг от ее мачехи… Знал ты об этом?

— Нет, не знал, — с недоумением ответил Ваня. — Да что ж в этом?

— А то, что как увидели пан воевода и царица посла, так и ахнули. Совсем как есть Димитрий. Пан воевода сказал, что неловко показывать такого посла царю, и сковали его во дворце. А во время бунта его-то и убили, а царь Димитрий спасся.