Скопин-Шуйский - [13]

В «Повести о рожении» так описывается начало жизненного пути будущего полководца: «Родися убо сей великий воин и воевода князь Михаил Васильевич Шуйской в лета 7095 и наречено бысть имя его на память Собора святаго Архангела Михаила месяца ноября в 8 день»^[45]. То есть родился он в 1586 году, наречен именем в честь Архангела Михаила, память которого празднуется 8 (по новому стилю 21-го) ноября. Согласно указанию Требника и по традиции того времени, христианским именем ребенка нарекали на восьмой день после рождения, если же крестины происходили в другой день, то имя ему все равно давали в честь одного из тех святых, которых поминали на восьмой день после рождения^[46]. Можно предположить, исходя из описанной традиции, что родился Михаил 1 ноября. Впрочем, в те времена особо торжественно отмечали не день рождения, а именины — день, в который поминали небесного покровителя. У каждого человека есть свое предназначение на земле, и выбранное имя об этом предназначении свидетельствует. То, что небесным покровителем Михаила стал предводитель небесных сил, вождь и полководец — архистратиг Михаил, — указывало на путь будущего воина и защитника.

«Повесть…» коротко описывает детство героя. Как и другие младенцы, он в свое время научился ходить, заговорил, «таже и по млечней пищи к земнородным пищам хлебу и овощем присовокупляется». Воспитание боярских отроков было призвано подготовить будущего воина, дипломата или чиновника, — в этих сферах находили свое призвание выходцы из знатных семей. Зачастую им приходилось, выполняя великокняжеские и царские поручения, проявлять себя на всех трех поприщах. Но главной для многих оставалась конечно же военная служба.

Многие знатные роды хранили предания о подвигах предков в ратном деле и передавали их из поколения в поколение. Часы досуга заполнялись воспоминаниями о их победах, взрослые мужчины любили рассказывать истории из собственной военной биографии, а мальчишки — слушать их. Воинская доблесть и ее обретение, сохранение чести и доброго имени — вот главный предмет этих рассказов. Не забывали ветераны упомянуть и о своих поражениях и неудачах, коих в многочисленных походах против татарских, литовских и шведских войск было немало, — ошибки отцов должны были послужить уроком для молодых. Отец не раз рассказывал Михаилу о сражениях Ливонской войны и Ругодивском походе против шведов. Но самым ярким детским впечатлением конечно же оставался услышанный от отца рассказ об обороне Пскова. Вот где было чему поучиться! Не беда, что слушатель еще был мал: о том, как метко стреляли русские пушкари и как защитники взорвали крепостную башню вместе с ворвавшимися туда поляками, Михаил запомнил на всю жизнь.

Любимым семейным чтением в те годы было Священное Писание. Отец, когда бывал дома, сам читал его вслух, а потом нередко беседовал с сыном о прочитанном. Семейная воспитательная традиция, формировавшаяся на протяжении всего Средневековья, наиболее полно представлена в знаменитом «Домострое». Его первая глава так и называется «Наказание от отца к сыну». В ней отец учит сына «быти во всяком христианском законе, и во всякои чистои совести и правде, с верою творящее волю Божию, и хранящи заповеди Его, себе утверждающе во всяком страсе Божии и в законном жительстве». То есть главная задача отца — учить сына соблюдать евангельские заповеди. В этом «Домострой» продолжил линию воспитания, определенную еще Владимиром Мономахом в его «Поучении» своим сыновьям. Оба произведения рисуют тот образец жизни для молодого человека, к которому необходимо стремиться. Реальная же жизнь в ее ежедневных испытаниях и заботах, однако, уводила от этого идеала. Преодоление преград с меньшими, по возможности, потерями и составляло тот опыт, который отец вместе с наставлениями передавал своим детям. Личный пример отца был главным и единственным средством воспитания сына.

В 1586 году, в пору поздней осени, когда родился Михаил, род Шуйских еще не оправился от учиненной над ними Борисом Годуновым расправы. Но отец Михаила выжил и, видимо, к моменту рождения сына находился в Москве. Однако уже в декабре того же года царское войско отправляется в Можайск, где ожидает нападения польского короля Стефана Батория, и Василий Скопин-Шуйский получает назначение командовать полком правой руки^[47]. Поэтому, недолго побыв в семье, счастливый отец, как и полагается воеводе, уходит в военный поход. Автор «Повести о рожении князя Михаила Васильевича» скупо описывает детство героя, об отце почти ничего не рассказывает, но можно не сомневаться, что бурная политическая и военная жизнь России XVI столетия вряд ли позволяла боярину и воеводе проводить много времени дома.

В 1590 году начинается новая война со Швецией, и опытного полководца Скопина-Шуйского переводят осадным воеводой в Новгород, занимавший важное стратегическое положение в приграничной области; там же Скопин остается «годовать» и в 1591 году^[48]. Как главный воевода он отвечал не только за оборону Новгорода, но также расписывал по полкам людей и воевод во время похода.

Вместе с ним в Новгороде воеводствовал князь Тимофей Романович Трубецкой, который пользовался явным расположением Бориса Годунова. Это покровительство и позволило князю Трубецкому начать местничать со старшим в роде Шуйских — Скопиным. Попытки князя Трубецкого «подать щот» на воеводу Скопина — несомненный отголосок дела Шуйских 1586 года. О том, насколько уверенно чувствовали себя при царе Федоре фавориты Бориса Годунова, свидетельствует царское решение по этому местническому делу: челобитная Трубецкого была принята в Разрядном приказе, то есть местническому делу был дан ход. Любопытно, что встречную челобитную, защищая честь рода Шуйских, подал не сам князь Василий Скопин-Шуйский, а его родственники — братья Василий и Дмитрий Шуйские.