Сколопендр и планктон - [21]

Звонок внутреннего телефона прервал выражение единодушия.

— Алло! — сказал Видаль. — Здравствуйте, мадемуазель Мешаль… Да, пусть поднимется.

— Простите, ребята, — обратился он к своим коллегам, — ко мне пришли.

Пришел Антиох Жормажор. Однако за пять минут до этого Полквост отправился играть в манилью.

Глава XVI

Входя в кабинет Видаля, Антиох страшно волновался, ведь ему предстояло увидеть наконец самого Полквоста. Прошедшие три месяца он провоевал рядом с Майором. Вдвоем они целую неделю обороняли одно кафе на Орлеанской дороге. Забаррикадировавшись в погребе с двумя ружьями Гриса и пятью патронами, ни один из которых к ружьям не подходил, они удержали свои позиции, проявив чудеса храбрости. Неприятель так до них и не добрался. За неделю они выпили все запасы вина, хлеба же не было ни грамма. Несмотря на это, неприятелю они не сдались. Впрочем, никто не отважился их атаковать, что облегчило им победу. Но это нисколько не умаляло их геройства — они получили по военному Кресту с пальмовыми ветвями, которыми обмахивались, когда гордо вышагивали с Крестом на перевязи.

Антиох с Видалем сердечно пожали друг другу руки, довольные, что встретились снова после таких передряг.

— Ну, как дела? — поинтересовался Видаль.

— Хорошо, а у тебя? — спросил Антиох.

По взаимному согласию они перешли на «ты».

— Полквост здесь? — спросил Антиох.

— Он на отчете.

— Чтоб ему койоты харю заплевали! — заорал в сердцах Антиох.

— Вряд ли они бы стали на такого слюну тратить… — усомнился Видаль.

— Ты мог бы еще раз попросить, чтобы он меня принял? — сказал Антиох.

— Отчего же не попросить? — ответил Видаль. — Когда ты хочешь?

— На следующей неделе, если можно… или пораньше… Но на пораньше я не надеюсь.

— Ну, как получится, — заключил Рене Видаль.

Глава XVII

Этим утром Эммануэль так побил баклушу, что та, бедная, сдохла. Шерсть клочками валялась на полу, а ее труп — голову пришлось высунуть из окна, чтобы можно было передвигаться по комнате, — лежал у Боба Олвана под столом, заваленным четырьмя тоннами самых разных удобрений в небольших мешочках, так как этот достойный человек пристрастился у себя в Кламаре к огородничеству.

Чтобы как-то утешиться, Эммануэль проглотил краюху хлеба и, поколебавшись всем, чем можно, решился постучать в дверь к своему шефу, которыи «и\ч in но оказался на месте.

— Войдите, — бросил Полквост.

— Можно на минутку? — спросил Эммануэль.

— Ну да, конечно, господин Пижон… садитесь. Я могу уделить вам как минимум четыре минуты.

— Я хотел спросить, — начал Эммануэль, — нельзя ли мне пойти в отпуск на три дня раньше положенного.

— У вас отпуск с пятого июля? — спросил Полквост.

— Да, — ответил Эммануэль, — но мне хотелось бы пойти со второго.

Эта мысль осенила его ни с того ни с сего при виде дохлой баклуши.

— Знаете ли, господин Пижон, — промолвил Полквост, — в принципе я только о том и пекусь, чтобы идти вам навстречу, однако на этот раз, боюсь, исполнить вашу просьбу будет нелегко. Не то чтобы… вы ведь понимаете… я ни в коей мере не хочу препятствовать тому, чтобы вы пошли в отпуск раньше… но сейчас, когда отдельский график уже составлен… мне хотелось бы знать причины… чтобы убедиться, что они уважительные… я, впрочем, нисколько не сомневаюсь п JTOM, однако, дабы соблюсти правила, лучше будет, если им мне скажете, в чем дело.

— Видите ли, месье, — сказал Эммануэль, — причины личные, и мне было бы крайне затруднительно вам их изложить. Я никогда ничего от вас не скрывал, но это, насколько я могу судить, не имеет никакого отношения к работе, и было бы совершенно бессмысленно распространяться о вещах, не представляющих для вас никакого интереса.

— Разумеется, вы правы, дружище Пижон, однако мы обязаны, знаете ли, проявлять большую осторожность в отношениях с оккупационными властями. Надо, чтобы в любой момент весь персонал был налицо. Вы ведь понимаете, что может произойти, если выяснится, к примеру, что вы, как вы и просите, пошли в отпуск на несколько дней раньше графика по причинам, которые, конечно же… э… которые совершенно оправданны, но которые мне, в общем, неизвестны… и получится, что вы не находите нужным подчиняться строгой дисциплине. Тут, видите ли, то же самое, что и в вопросе о присутствии на работе… заметьте, я, собственно, не имею в виду лично вас, но в жизни необходимо соблюдать дисциплину и не опаздывать — это основное правило, если хочешь, чтобы тебя уважали младшие сотрудники, которые, когда… если… окажется, что вас нет, всегда будут рады отлынивать от работы. В каком-то роде то же самое, знаете ли, и с вашим отпуском. Заметьте, я не отказываю, я лишь прошу хорошенько обдумать этот вопрос в свете моих замечаний. Кстати, как продвигается ваша работа?

Наступило молчание.

А потом Пижона как прорвало, и он битый час говорил о том, что у него накипело па душе.

Говорил, что ему осточертело быть искренним, когда кругом одни лицемеры, и что на предыдущем месте работы было то же самое.

Говорил, что притворяться, будто он из кожи вон лезет, не в его правилах, как, впрочем, и подхалимничать.

Говорил, что привык говорить то, что думает, и если Полквост считает, что он, Эммануэль, недостаточно работает, пусть так и скажет. Он, впрочем, тут же добавил, что все равно не станет вкалывать больше, потому что и так трудится изо всех сил.