Сколько ты стоишь? (сборник рассказов) - [7]

— Объясни.

— Тебе никогда не бывало одиноко? — подумав, спросил он.

— Никогда.

Он почему-то снова усмехнулся — я не понимала, что такого смешного он находит в нашем разговоре?

— Тогда почему ты уже меня ревнуешь, принцесса?

Я открыла рот — и не нашлась, что сказать.

— Только потому, что ты заплатила, а Тиша нет, но её я люблю, а тебя, — он спокойно улыбнулся, — никогда любить не буду?

— Никогда? — выдохнула я.

— Никогда, — повторил он. — Ты понимаешь, что можешь купить меня, мою покорность. Только любовь ты купить не сможешь.

— Неужели? — фыркнула я, уже представляя, как дома одену его Тишу в лучшие платья, найму ей лучших учителей или отправлю в лучшую школу — хотя бы в ту, в которой я училась. Кстати, тогда её, быть может, получится выгодно выдать замуж… А Дэниел будет мне благодарен. И его осторожность и недоверие сменятся сначала признательностью, а потом… кто знает?

Может, любовь и нельзя купить напрямую. Но сделки тоже не всегда бывают прямыми. Шаг за шагом, медленно, но верно можно добиться всего. Всего.

— Однажды кто-то купит и тебя, принцесса, — тихо произнёс Дэниел, садясь на кровати и поправляя одежду.

— Я не против и постараюсь, чтобы я осталась в выгоде от этой сделки.

Он усмехнулся, глянув на меня через плечо.

— Всё это звучит прекрасно. Как бы только твоя цена не оказалась слишком низкой, принцесса.

* * *

Мы выехали на рассвете следующего дня.

Я торопилась — и отправилась налегке, приказав выслать вещи вдогонку. Из писем мне было известно, что Эрик всё ещё «гостит» у нас — и я хотела вернуться раньше, чем ему сообщат о моих похождениях в его столице.

Дэниел снова баюкал свою Тишу — та спала, свернувшись клубочком у него на коленях. Я пыталась отвлечься, разглядывая в окно однообразный вейстерский пейзаж и перебирая в голове список важных дел. Получалось, что всё готово — я сделала всё, что могла, чтобы обезопасить себя. Но почему же тогда так тоскливо на душе?

Дэни в который уже раз погладил девчонку, что-то нежно шепнув ей на ухо — и я не выдержала.

— Ты же говорил, она глухонемая.

Дэниел поднял взгляд на меня.

— Да, госпожа.

Девочка завозилась, посмотрела сонно на Дэни, потом на меня. Я зыркнула на неё в ответ.

— Тогда зачем ты с ней разговариваешь?

Девочка прижалась к Дэниелу и робко улыбнулась мне. Дени погладил её по плечу и спокойно ответил:

— Меня это успокаивает.

Хмурясь, я снова повернулась к окну.

Прав он был вчера — мне не понять. Разговаривать с глухонемой — это почти как со стулом. Интересно, если бы я начала общаться со стульями, брат бы меня сразу отправил в далёкую заброшенную башню на границе или сначала всё-таки попытался пристроить замуж?

Я представила, кому нужна сумасшедшая принцесса — список получился длинный, благо государство у нас не из последних. На двадцатом кандидате я заснула.

Меня разбудил толчок — карета так резко остановилась, как будто на дороге вдруг возник ров, и возница заметил его в последний момент.

Откинув мешающуюся занавеску, я высунулась в окно, собираясь пригрозить кучеру как минимум четвертованием, если он ещё хотя бы раз повторит такой фокус. Но слова замерли, так и не сорвавшись с губ. Оцепенев, я мгновение разглядывала причину остановки, потом откинулась на спину дивана и задёрнула занавеску. Очень хотелось малодушно забиться в угол и убедить себя, что это всё галлюцинации.

Дэниел, обнимая свою Тишу, пытливо посмотрел на меня, потом, чуть оттянув занавеску, в окно. И опять на меня — молча, но очень красноречиво.

Я отвернулась. Вдохнула поглубже — и, когда дверца распахнулась, спокойно подала руку, позволяя помочь мне выйти.

Дэниел выбрался следом, держа девчонку на руках. Их тут же окружили солдаты, а офицер, державший мою руку, всё-таки соизволил поклониться и сказать:

— Госпожа, вы поедете с нами.

Я не стала спорить. Бесполезно: я узнала их форму.

Эрик всё-таки до меня добрался.

* * *

В камине потрескивал огонь — и это был единственный звук в комнате, где меня оставили солдаты Эрика. Огонь трещал — и я заставляла себя сидеть спокойно и смотреть на него, а не бегать по комнате, как какая-нибудь истеричка. Тем более это всё равно было бесполезно. А устраивать пустую сцену — слабость…

Я смотрела на огонь, пытаясь отрешиться, задремать, быть может, а мысли всё равно лезли, непрошеные мысли. Эрик не может, не имеет права навредить моему супругу, ведь так? Я же не кто-нибудь, я принцесса, а Эрику, конечно, не нужен политический скандал. Эрик проиграл, я замужем — всё. Пусть теперь красиво закончит этот спектакль со свадьбой, благословит нас с Дэниелом и отстанет от меня, желательно навсегда.

Впрочем, кого я обманываю? Эрик не из тех, кто смирится с поражением. Но он не может, не может, не может навредить Дэниелу. Я сжимала руки в кулаки и повторяла это, как заклинание, удивляясь в глубине души: почему благополучие Дэниела так меня волнует? Всё, игры кончились, теперь надо спасать себя, Дэни с его Тишей потянут на дно, и я это прекрасно понимала. И всё равно боялась — наверное, впервые, за другого.

Спустя час меня — по-прежнему под конвоем — наконец, отвели к Эрику.

Очередная комната с очередным камином и потрескивающим — будь он проклят — огнём плыла перед глазами от ярости. Я кое-как сдержала себя и дождалась, пока солдаты исчезнут за дверью. А потом, размахнувшись, отвесила Эрику пощёчину.