Сколь это по-немецки - [27]

Пересекавший лужайку мужчина внезапно остановился. На то не было никаких видимых причин. Люди на той стороне его узнали. Он из тех, с кем они время от времени видятся. Как раз такое время, похоже, и выдалось. Но он остановился на полдороги, сказал Кардинал. Должно быть, что-то забыл, пояснил Теренс. Он забывчив и пытается решить, вернуться в машину или идти дальше. Может, помахать ему, сказала Маргарет. Нет, сказал Кардинал, я бы на твоем месте не стал. Вдруг это помешает ему принять решение.

Я кое-что забыл, сказал себе мужчина. Забыл кое-что жизненно важное и поэтому должен вернуться к себе в машину, внешне выказывая сосредоточенность, поглядывая не без сожаления на собравшуюся на террасе компанию. Я бы хотел подойти и присоединиться к вам, но, увы, оставил дома свои очки, а мне так хотелось взглянуть на названия всех этих книг в библиотеке… К тому же я на самом деле не люблю многолюдные вечеринки, не люблю приходить поздно, не люблю, когда Теренс и Кардинал представляют меня всем этим людям, у которых я забираю мусор.

Посмотрите, кто это там, да это же Харолд, завопила Джин. Почему он торчит посреди нашей свежестриженной лужайки.

Абсолютный барьер

По сути, ничто не мешает Марксу войти в многоэтажный жилой дом и подняться на лифте на пятый этаж, а затем достаточно небрежно открыть дверь в свою квартиру. С другой стороны, ничто не мешало ему сразу после приземления в аэропорту Кеннеди послать телеграмму Хильде, чтобы сообщить, что он вернулся и ровно в восемь откроет дверь их квартиры. Швейцар, естественно, узнаёт его и всякий раз, когда он приходит или уходит, открывает перед ним дверь. Он идет к лифту. Вестибюль здания хорошо освещен. Здание хорошо охраняется, и он уверен, что в их квартире все окажется на месте. В точности как он предполагал, все на месте. В стенном шкафу пять его новых костюмов висят рядом с двадцатью тремя новыми платьями Хильды. Между ними нет никакого барьера, да и с чего бы ему быть? Даже их зубные щетки часто соприкасаются друг с другом, и ни он, ни Хильда не отшатываются из-за боязни или отвращения, когда такое случается. Хильда частенько пользуется телефоном, чтобы позвонить кому-либо, кто числится в манхэттенской телефонной книге. Телефонная книга является, так сказать, их общей собственностью. В ней перечислены и все те, кого они годами не видели. Заманчиво позвонить кому-нибудь, кого не видел годами, просто чтобы услышать его голос, но они воздерживаются от подобных поступков. И без того их ежедневники пестрят именами и числами, и часто одни и те же имена и числа присутствуют в обоих ежедневниках. Из этого совпадения можно извлечь определенное удовольствие.

Чтобы войти в квартиру, Маркс должен вставить в замочную скважину свой ключ. Он делал это бессчетное число раз, никогда об этом не задумываясь. Он также бессчетное число раз слышал, как ключ вставляют в замочную скважину, когда сам был в квартире. К его огромной радости и облегчению, неизменно оказывалось, что это Хильда, а не кто-то посторонний, чье появление вызвало бы проблемы. В этом, в общем-то, не было ничего удивительного, поскольку кроме него единственным обладателем ключа от их квартиры, насколько он мог установить, была Хильда. У нее также был и ключ от его машины. Внутри их квартиры ничто не заперто. Все внутри квартиры открывается взгляду, обозримо как для одного, так и для другого. Его дневник, ее заметки, его письма, ее послания. Оба, чтобы набросать свои ощущения, пользуются электрической пишущей машинкой, портативной пишущей машинкой, калькулятором или любым из дюжины карандашей, стоящих в банке «Фортнем Мейсон», где когда-то был превосходный английский стилтон. Вскакивают они и посреди ночи, подчас посреди занятий любовью, извиняются и наскоро царапают на листке бумаги, что же в точности они чувствуют именно в этот момент. Чувства эти записываются вовсе не для того, чтобы укрыть их от другого, нет, их пытаются удержать потому, что оба, и Маркс и Хильда, считают их неуловимыми. Оба находят определенное удовольствие в пленении своих чувств, хотя и согласны, что ни один не знает, что чувствует в любой конкретный момент, поскольку чувства мимолетны и переменчивы, им свойственно быть ложными или обманчивыми…

У Хильды есть новехонькая швейная машина, и когда Маркс по делам отсутствует, она садится за свою швейную машинку и шьет новое платье. Всякий раз, когда он уезжает на несколько дней, в шкафу появляется новое платье. Обычно об этом особо не разговаривают. Он воспринимает ее таланты как нечто само собой разумеющееся. Естественно, он восхищается платьем и говорит: потрясающе, ну а теперь, как там с бараньей отбивной из холодильника, или что-нибудь еще в том же роде. Ключ от квартиры можно легко сдублировать в любом магазине металлоизделий, а записки, которые они столь часто набрасывают, можно скопировать на любом ксероксе. Способность продублировать все, чем они обладают, удовлетворяет огромную, насущную потребность. Она также освобождает их от определенных забот. Например: что я буду делать, если потеряю свой ключ или засуну куда-то свои последние записи. Ключи действуют также и как своего рода опознавательная метка. Он носит в кармане несколько ключей. Знает ключ для каждого замка. Он видел цепочку для ключей Хильды… и пересчитывал ее ключи, двадцать три ключа при последнем подсчете. Много ключей, сказал он себе, подняв одну бровь. Много ключей для одной связки…