Склока о полку Игореве - [9]
". Последняя фраза лишена какого бы то ни было смысла. Ссылки на то, что кровать здесь — символ брачного ложа, часто связываемого в фольклоре со смертью, не заслуживают серьёзного внимания, так как подобная аллегория противоречила бы поэтике 'Слова'. Считаем необходимым принять исправления М.И. Маньковского, Н.К. Грунского и М.В. Щепкиной: исходи юна кровь, а тъй рекъ, нашедшие положительную оценку Л.А. Булаховского. Это чтение в наибольшей степени соответствует смыслу всего контекста". Статья Булаховского опубликована в 1955 г. в № 18 украинского журнала "Радянське лiтературознавство". Выходит, в данном (и единственном) случае Олжас Сулейменов изобрёл велосипед! Но отчего же тогда разгорелся сыр бор?! Эта реконструкция была забыта. Дмитрий Сергеевич, вероятно, о ней просто не знал. И опубликована она в сборнике всего лишь потому, что, оказывается, первым её открыл не Сулейменов.
Насколько далеки мы от правильного понимания СПИ, показывает следующий пример. Известно мнение А.С. Пушкина о начале поэмы. Он отрицал вопросительное значение частицы "ли" в словах: "Не лепо ли ны бяшетъ, братие…" Пушкин говорит: "Во-первых, рассмотрим смысл речи. По мнению переводчиков, поэт говорит: Не воспеть ли нам Игоря по-старому? Начнём же петь по былинам сего времени (то есть по-новому) — а не по замышлению Боянову (т. е. не по-старому). Явное противуречие. Если же признаем, что частица 'ли' смысла вопросительного не дает, то выйдет: Не прилично, братья, начать старым слогом печальную песнь об Игоре Святославиче; начаться же песни по былинам сего времени, а не по вымыслам Бояна".
С учетом новейших (?) данных, начало поэмы в прозаическом переводе выглядит так: "Нелепо нам, братья, начинать песнь о походе Игоря, Игоря Святославича, старым слогом ратных повествований. Пусть начнётся эта песнь не по замыслам Бояна, а по былям нашего времени. Мудрый Боян, если хотел кому-нибудь песнь воспеть, стлался белкой по Дереву, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Говорил он, что помнит усобицы начальных времён…"
Вихрь времени и колесо истории
Распад Киевского государства начался при Ярославе Мудром в первой половине XI века. По завещанию Ярослава основные русские города того времени (Киев, Чернигов, Переяславль, Владимир-Волынский, Смоленск) с окружающими их землями были распределены между его сыновьями. В конце XI века Черниговское княжество окончательно закрепляется за внуком Ярослава Олегом Святославичем (прозванным в "Слове" Гореславичем) и его потомками. Обособление земель как наследственных княжеских владений признано при Владимире Мономахе на Любечском съезде князей в 1097 г. "Каждо да держит отчину свою" (т. е. "пусть каждый владеет землёй отца") — решил съезд. Галич, Рязань, Смоленск, оба Владимира (Волынский и Залесский), Ростов, Новгород стремятся к политической самостоятельности, уходят из-под влияния слабеющего киевского престола, погрязают в бесконечных братоубийственных войнах. Большинство междуусобиц XII века связано с враждой потомства Мономаха и потомства Олега Святославича. Мономаховичи и ольговичи в своих походах на соседние княжества прибегают к помощи половцев. Особенно активно использовали половцев черниговские ольговичи, искавшие мира и союза со Степью, смежной их владениям. Походы князей и самостоятельные походы половцев стали с конца XI века жестоким народным бедствием. Вместе с тем в эту мятежную пору был подготовлен тот расцвет искусств, который на рубеже XII–XIII веков стал триумфом культуры домонгольской Руси.
После смерти Владимира Мономаха в 1125 г. и до конца XII века правителями или соправителями в Киеве (за исключением нескольких лет) были Мстислав Владимирович (умер в 1132 г.), его дети и внуки. Братья Мстислава пытаются оставить своих племянников без уделов в Русской земле. Им противодействует Всеволод Ольгович Черниговский, который позже становится великим князем киевским. Попытка Всеволода передать после себя великокняжескую власть брату своему Игорю Ольговичу вызывает противодействие мстиславичей. На киевском престоле — Изяслав Мстиславич, хотя преимущественное право на престолонаследие имели ольговичи и владимировичи. Это порождает междинастическую борьбу 1146–1152 гг. Удельно-лествичная система престолонаследия окончательно рухнула.
1162 год. Киевский князь Ростислав, испытывая давление со стороны Мстислава Волынского, вынужден отдать ему свои владения Белгород, Торческ, Канев, земли чёрных клобуков. Киевский стол под ним зашатался. Ростислав женит сына на дочери хана Белука. Половецкая поддержка укрепляет власть Ростислава. Киевские бояре и чёрные клобуки не любят Ростислава оттого, что он опирается на степняков.
В феврале 1164.г. умирает Святослав Ольгович Черниговский — отец героя "Слова" Игоря. На черниговском престоле утверждается Святослав Всеволодович, племянник умершего. Своих двоюродных братьев — Олега, Игоря и Всеволода он высылает из Чернигова в Северскую землю. Этой обиды братья ему не простят. Через два года северские князья начинают войну. Святослав приглашает половцев, которые нападают на Новгород-Северский. Киевский князь Ростислав способствует примирению сторон.
Статья украинского писателя Майка Йогансена, написанная им на русском языке, и опубликованная 7 ноября 1925 года в харьковской газете «Коммунист».
«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.