Склока о полку Игореве - [8]

В статье "Летописный свод Игоря Святославича и 'Слово о полку Игореве'" стр. 170–172 посвящены пресловутым "готским девам", которые поют на берегу синего моря и "лелеють месть Шароканю". Поскольку никаких готов в южнорусских источниках нет, Лихачёв считает, что речь идёт о жителях скандинавского острова Готланд. Но что им за дело до битвы, проигранной Игорем в 1185 г.? Отчего они так любят Шарукана (деда Кончака), разбитого русскими в 1106 г. (победа Кончака — месть за Шарукана)? Оказывается оттого, что Готланд в 1188 г. (!) поссорился с Новгородом Великим. Но почему же именно девы? "Ответ на этот вопрос состоит, очевидно, в том, что в Древней Руси в хоровом пении участвовали только женщины и девицы по преимуществу." На основании сказанного делается "научный" вывод о том, что "создание 'Слова' не может быть отнесено ко времени ранее 1188 г.".

Статья "Тип княжеского певца по свидетельству 'Слова о полку Игореве'" посвящена обоснованию "любимца-песнетворца". Как это делается? "Напомню только, что рядом с Бояном на основании одного места 'Слова' реконструируется существование и другого княжеского певца — Ходыны." Далее: "Я думаю, что есть основание заметить в 'Слове' существование ещё одного певца — 'хотя' (любимого певца)". Далее: "Если моя догадка, что 'хоть' Изяслава Васильковича — это его княжеский певец, верна, то перед нами ещё одно свидетельство о существовании при княжеских дворах певцов и среди них певцов-любимцев: княжеских 'хотей', очевидно принимавших участие в походах своих князей и отлично знавших военное дело". Наверное, вы обратили внимание, что в обоих рассуждениях присутствует слово "очевидно"… По свидетельству Сулейменова "ходына" — то же самое, что "хатунь", т. е. "баба".

Через год появляется сборник [20], ответственный редактор — Д.С. Лихачёв, предисловие — Л.А. Дмитриев. Сборник замечателен во многих отношениях. Инфернальному пантюркисту удалось-таки оказать положительное влияние на развитие науки о СПИ! Во-первых, для дешифровки "тёмных" мест "Слова" привлечены (наконец!) данные других славянских языков — польского, чешского, болгарского. Известно, что Пушкин, собираясь издавать "Слово" (незадолго до дуэли), обложился словарями и грамматиками славянских языков. Во-вторых, поскольку для целей уничтожения тайного врага собственного интеллекта оказалось маловато, произведена гигантская работа по систематизации всех известных интерпретаций "тёмных" мест. Результат оказался сенсационным. Об этом — ниже.

Меня заинтересовала статья Р. Манна "Заметки к тексту 'Слова о полку Игореве'". Автор достаточно убедительно доказывает, что в XII веке слово "трепати" значило "ласкать". "Притрепати мечами" значит "приласкать мечами" — метафора! Автор пишет: "В 'Слове'… Святослав 'ласкает' врага своими мечами. Толкуя глагол 'притрепати' как 'бить', мы нивелируем метафору, искажаем поэтический текст. 'Бить' — это переносное значение глагола, вытекающее из контекста, а 'ласкать' — основное значение". Р. Манн приводит пример из "Задонщины": "Уже намъ, брате, в земли своей не бывати, а детей своих не видати, а катунъ своих не трепати…" Г-н Манн смущается и не высказывается до конца: глагол "трепати" значил то самое, что на современном жаргоне выражается словом "трахать"! Комментируя эпизод с Изяславом на кровати, автор говорит: "Умирающий Изяслав лежит на окровавленной траве, под щитами. Трава, кажется, выполняет роль постели, а щиты — балдахина… Свадебные мотивы, которыми завершается изображение гибели Изяслава, заставляют думать, что метафора 'притрепати мечами' основана на свадебном обряде…" Я позволю себе перевести этот эпизод, учитывая "новейшие" данные: "Изяслав сын Васильков прозвонил своими острыми мечами по шлёмам литовским, трахнул славу деда своего Всеслава, а сам под красными щитами на кровавой траве затрахан литовскими мечами, и — с любимцем на кровать, и сказал:.." Не правда ли, "кровать" здесь — очень даже кстати?!

Покончив с Изяславом, Р. Манн приступает к следующему князю: "Уже неоднократно в литературе о 'Слове' указывали на параллели между сном Святослава и свадебными песнями о сне невесты, снившимся ей накануне свадьбы… В контексте других свадебных мотивов, пронизывающих 'Слово', кажется вероятным, что сон Святослава — эпическая переработка подобных свадебных песен Киевского периода. Скорбь, испытанная русским народом при гибели русских войск, изображена посредством печальных лирических мотивов, связанных с уходом невесты из родительского дома… Метафорическое изображение Святослава как невесты продолжается в 'золотом слове' великого князя". Наверное, пора привлекать к толкованию "Слова" представителей сексуальных меньшинств…

Вернемся к сенсации. Несомненно, наиболее значительная статья сборника — "Проблема критического текста 'Слова о полку Игореве'" И.А. Мещерского и А.А. Бурыкина. Здесь собрано толкование многих "тёмных" мест "Слова" многими авторами (за исключением О. Сулейменова). На стр. 100 читаем: "Единъ же Изяславъ сынъ Васильковъ… на кроваве траве притрепанъ Литовскыми мечи. И схоти ю на кровать, и рекъ