Скинькеды - [26]

Результатом работы, а также испытательными играми взрослых детинушек вышел любоваться весь персонал. Анна Николаевна после каждого запуска Бганбы на очередном испытательном стенде ахала и затаивала дыхание. Перепёлкин, чтобы поддержать слабонервных, исполнял на щеках цирковой туш.

- Ведите теперь любую комиссию, - произнёс Анне Николаевне своё заключение Морошкин, - пусть попробуют не принять, мы на них Бганбу напустим.

- Покататься... - добавил Денис Иванов.

- Ребята, а мы все приглашаем вас на торт и чай, - растроганно позвала директор.

Скинькеды переглянулись и, разумеется, согласились. Но главное их ожидало в игровой комнате, где все малыши младшей и старшей группы построились во главе с тётей Риммой и, когда ребята вошли туда, дружно и чётко прокричали: «СПА-СИ-БО, МЫ ВАС ЛЮ-БИМ». Скинькеды потупились, а Бганба, которому некуда было деваться со своим ростом, шепнул Алексею, от волнения срываясь на акцент:

- Лёха, так нельзя, да?! Им радостно, а мне плакать хочется. Как будто я ещё больше виноват стал.

- Ген, у самого комок в горле, - признался Морошкин.

- А у нас сегодня ещё проводы, - объявила Анна Николаевна. - За Федей придут новые мама и папа - Федор Алексеевич и Нина Михайловна.

- Участковый? - спросил Перепёлкин.

- Да. Они долго решали, Федя даже несколько раз был у них дома.

- Если мне кто-нибудь скажет, что среди ментов нет порядочных людей, - загрызу, - буркнул Бганба.

- А то про Смолякова и Тухватуллина ты и так не знал, - одёрнул его Перепёлкин.

Маленький Федя был одет как именинник. В чёрные шорты, белую рубашечку с чёрной же инкрустированной узорчиком под серебро бабочкой.

- А ещё у нас Наташа завтра уедет в Германию. У неё тоже будут новые родители.

- Её взяли? - тихо удивилась Ольга.

- Тиш! - шикнула на неё тётя Римма. - Она слышит лучше нас всех! Взяли, конечно. Немчура бездетная, но богатая. Говорят, девочке можно операцию сделать. Чем в России, где она никому, кроме нас, не нужна, пусть лучше в Германии. Чё там, тоже люди. Мы её окрестили по-православному, пусть попробуют в своё лютеранство переделать, обратно заберём!..

Потом ели торт, а маленький Федя всё смотрел на двери. Скинькеды за столом стали называть его уважительно Фёдором Фёдоровичем. Федя не возражал...

* * *

И так бы закончилась эта немного грустная и в меру весёлая повесть. Такая, какой, собственно, и бывает бесшабашная и быстро летящая юность, если бы в сентябре не приключилась беда.

Ольга Большакова нашла Валентина Запрудина в его подъезде с четырьмя ножевыми ранениями в область сердца и брюшную полость. Он был уже без сознания и просто истекал кровью. «Скорая» приехала только через двадцать минут, а ещё через пять минут Валик умер, опутанный бесполезными капельницами, не приходя в сознание.

Убийца не оставил никаких следов. И никаких видимых да и невидимых причин убивать Валентина Запрудина в этом мире ни у кого, казалось бы, не было. В руке у него был зажат мобильный телефон, на котором в последние минуты своей жизни он набирал номер Ольги.

Вечером Оля билась в истерике на груди Морошкина, колотила в эту грудь кулаками, пока не наступило полное изнеможение, ноги подкосились, и она просто повисла на руках Алексея. Она считала, что убийство как-то связано со спортивным комплексом «Торнадо», но никаких улик или указаний на это убийца не оставил. Что уж говорить о том, что свидетелей не оказалось. Смоляков и Тухватуллин два вечера подряд сидели с ребятами в беседке, где собиралось уже не семь, а в три раза больше человек, беседовали, предполагали, искали и вместе со всеми роптали на эту нелепо жестокую жизнь.

На похороны Валика собрались три школы района, студенты университета и студенты архитектурной академии. Гроб подвезли к школе, и вся молодежь выстроилась в колонну по шесть человек, так, как будто все эти годы у них велась начальная военная подготовка. В первом ряду стояли Алексей Морошкин, Вадим Перепёлкин, Геннадий Бганба, Денис Иванов, Ольга Большакова и Света Глоткова. Траурное шествие растянулось на несколько кварталов, но почему-то только немногие заметили, что на ногах у всех молодых людей, шедших в колонне, были надеты кеды...

На девятый день вечером, после того как все, кто хотел, побывали на кладбище и в церкви, посидели рядом с отчаявшимися от горя родителями, к беседке со всех сторон стали стекаться ребята разных возрастов. Через час огромная толпа двинулась в сторону спортивного комплекса «Торнадо». У каждого в обеих руках было по камню или осколку кирпича. Этих камней хватило, чтобы выбить все окна в бывшей спортивной школе при клубе «Динамо», включая форточки, загнать градом камней обратно внутрь охранников, пытавшихся что-то предпринять, превратить в груду мелкого стекла большие стеклянные двери. Во время побоища в одно из окон на третьем этаже выглянул мужчина в чёрной футболке и что-то пытался угрожающе крикнуть, но один из камней попал ему точно в лоб. Так и осталось неизвестным, сможет ли он вообще после этого связно говорить. Толпа растворилась группами на ночных улицах так, словно маршрут каждой из них был продуман детально. Милиция никого не смогла задержать. Потому что никто не обратил внимания на то, что вся молодёжь и в этот раз была одета в дешёвые китайские кеды. В них, наверное, проще было убегать.