Скинхеды - [83]

и The Ruts[191], они сравнивают Оруэлла и Джо Страммера[192], и теперь он зазывает Рэя присесть к нему за стол, и они затевают клёвый трёп о музыке и книгах, о небесах и дьяволе, Рэй берёт свои «Ploughman’s» и ещё одну пива, покупает пойло для Смайли, что-то уж очень печальное происходит сегодня с ним, то же что и с большинством этих людей, которые усмехаются и шутят вокруг, это как заблокировать себе реальную целостность картины, притворяясь, что всё сладко, когда всё кругом слишком кисло на деле, но он переходит на личность, не мог бы сказать о Смайли, что он такой уж счастливчик или удачник, и опять же, он едва его знает и не может допытывать, расспрашивать или ещё там чего, тут Рэй зевает, жмёт руку чуваку, едет домой, плюхается на кровать, он успокаивается от недели, но полон другой энергией, он это чувствует внутри, может, это случается, когда становишься старше, и от того, что он бухал с разного рода долбоёбами в этих дневных пабах, с рассуждющими долбоёбами, но он не хочет быть больше долбоёбом, различные вещи — для различных людей, ненавидит, когда люди видят в нём кого-то, кто калечит людей для веселья, и это правда — он любит бойню, разрывая вновь раны, но он знает, что это что-то нездоровое, может дядьке Терри наконец-то удалось до него «достучаться», благодаря его новой работе, и он лежит на своей кровати некоторое время, в тепле и удобстве, не может найти среди «Saturday Night» и «Sunday Morning» очередной роман Алана Силлитоу[193], дотягивается и шелестит страницами, вдыхает запах бумаги и чернил, знает, что должен припасти его на сегодня, прочесть с ходу, когда он не особо устанет, и вспоминает свой недавний визит в библиотеку на этой неделе, как он типа постоянный визитер там, зовёт библиотекаршу по имени, и те книги, что он читает, подтверждают вещи, что он знает, глубокий взгляд внутрь себя, и это — его образование, приятно им постигаемое, необходимость в физической работе перешла в его тренировки с тяжестями, у него лёгкая работа и с большей зарплатой и лучше всего то, что теперь он думает головой, и действительно используя свой мозг, концентрируя мысли, что таким образом не сходит больше с ума по вещам, что творил прежде, и он должен отметить, что если он честен, то никогда не чувствовал себя лучше в своей жизни.

Сын своего отца

Он разогнался и оставил скейт-парк позади, миновал тротуары и поребрики и помчался через гладкое шоссе, сбил и подбросил высоко в воздух пешехода, орущая фигура исчезла в красном зареве рекламных огней, зависла на секунду, прежде чем шлепнуться обратно на землю, его блестящая тележка с покупками врезалась в цифовую витрину с глюкозой и обогащенным кокаином, бродяга тут же вскочил на ноги, он ничего не чувствовал, выхлопные газы Лола, словно призраки, проплыли под колонной изогнутых фонарей, неземное электричество внутри кожистых серебряных трубок, ночь была знойной и влажной, графический шар искусственной Луны лил свет, на этих улицах всегда была ночь, когда Лол быстро вел свою машину, с кокосовых пальм капал воск и собирался в лужи, повороты были перекрыты из-за дорожных работ, стойкий ритм панка, хардкора и хип-хопа пытались спорить с ревом его отлаженного двигателя, нырнув в подземный туннель, он сдержал дрожь, прошедшую по рукам, разогнался, выскочил наружу из глубины, добрался до ровной черной полосы дороги, которая вела к М25, вот где он мог нормально лечь на курс, счет защелкал, как часы, числа мелькали, секунды и минуты, целая жизнь, и все ускорялось, становясь все быстрее и неистовей, а он еще был осторожен на поворотах, по крайней мере, поначалу, не хотел терять время, он сохранит свой нитрометан на потом, оставит что-нибудь в резерве, он объехал пятно гладкого бетона, новая Америка британских пригородов, он, как серфингист, ловил ритм своей жизни, это была одна короткая игра, повторявшаяся снова и снова, печаль уносило волнами, он думал о скейтборде, но в этой машине было безопасней и комфортнее, он знал, что никогда не ушибется или развалится, в этом мире не существовало блоков травматологии или рыщущих карет «скорой помощи», в них не было нужды, и он двигался все быстрее, совершая убийственные развороты, теперь на полной скорости, обдирая стены, проливалось масло и пламя вспыхивало позади машины, ему не нужно было заботиться о хрипящих шинах и визжащем моторе, эти звуки засели в его мозгу, он уже бывал здесь тысячу раз, круша заборы и перескакивая через пандусы, цвета смешивались, и он ощущал нервную дрожь от осознания собственной неразрушимости, катясь под Rancid и 5 °Cent, «American Guns» из Transplants, он представлял ладную девочку, сидящую рядом с ним, закрывшую глаза, дорожные ряды изламываются и сливаются, и он не заботится о счете, только хочет продолжать путь, по прямой.

Последний прием лекарства был самым ужасным, и Терри потребовалось много времени, чтобы привести себя в порядок. Он изучал потолок. И не собирался сегодня на работу. Слышал, как по дому ходил Лориэл, опять не в школе, он не мог припомнить, чтобы у парня случались такие каникулы, когда он был ребенком, и задумался, хорошо ли это и занимается ли его сын учебой по-настоящему. В эти выходные Терри должно исполниться пятьдесят, и он не мог себе представить, что не доживет до пятидесяти одного.