Скелет в семейном альбоме - [7]

На выходе из подъезда я столкнулся с прокурором города Воловским. Мы сухо поздоровались и разошлись, каждый своим путем.

Глава 3. Меморандум

Работать над составлением справки-меморандума я и оперуполномоченный Ключников сели в моем кабинете. На Веронику Желомкину у Ключникова оказалось всего две карточки.

– Ничего не понимаю, – сказал я, повертев одну из карточек в руках. – Она – хранительница воровского общака, а на нее в наших учетах почти ничего нет?

– Андрей Николаевич, давай разберемся, что и как.

Ключников сел напротив меня, поправил на носу очки в тонкой оправе.

– Кто такая хранительница общака? Да никто по большому счету. Она не имеет никакого права прикасаться к общаковским деньгам. Она даже не имеет права расстегнуть сумку с деньгами. Ее дело – содержать общак в целости и сохранности. Хранительница общака не принимает никаких финансово-управленческих решений в отношении хранящихся у нее денег. Как я помню, у тебя по оперативным учетам числится содержатель конспиративной квартиры. Ты же не посвящаешь его в свои оперативные дела. Содержатель конспиративной квартиры даже не знает, с кем ты встречаешься у него дома. Тут то же самое. Не дело Желомкиной знать, что хранится в сумке у нее дома. Ее прямая обязанность – в любое время суток у себя дома представить распорядителю общака возможность пополнить кассу или изъять из нее требуемую сумму денег. На этом – все!

– Кто сейчас распорядитель общака? – уточнил я.

– Ключар, он же, по паспорту, Самуил Иосифович Кац.

– Еврей, что ли?

– У воров нет национальностей.

– Я много слышал о Желомкиной и думал, что она более видная фигура в преступном мире. Так, в порядке консультации, давай-ка пробежимся по общаку. Кто его пополняет?

– Все до единого представители преступного мира. Каждый вор, бандит или мошенник обязан ежемесячно делать взнос в общую кассу. Уважительной причиной не пополнять общак считается полное отсутствие денег.

– Сейчас власть в преступном мире фактически принадлежит Почемучке. Он имеет право изъять из общака некую сумму денег и распорядиться ею по своему усмотрению?

– Нет. Общак – это общие деньги, а не личный кошелек лидеров преступного мира. Чтобы принять решение об оплате неких услуг из общака, Почемучка должен собрать сходняк из уважаемых авторитетов преступного мира. Бесспорно, если он предложит выделить десять тысяч на подкуп нужного чиновника, то возражать никто не будет. Даже интересоваться, зачем нужно подкупать этого чиновника, никто не станет, но обычай должен быть соблюден. Андрей Николаевич, Ключар по личному указанию Почемучки деньги из общака брать не станет. Он головой отвечает за них.

– Вернемся к Шахине.

– Шахиня, она же, по паспорту, Вероника Гавриловна Желомкина, тысяча девятьсот сорокового года рождения, уроженка города Искитим Новосибирской области. У меня записи в отношении нее начинаются с тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года.

– Примечательный год: Брежнев пришел к власти, Желомкина начала действовать.

– В тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году Вероника Желомкина, в возрасте двадцати четырех лет, зарезала своего сожителя. Причина конфликта – ревность. В карточке по ее учету ничего не сказано, кто кого приревновал. Наверное, Желомкина своего хахаля с бабой застукала. За убийство на почве личных неприязненных отношений она была осуждена по статье 103 УК РСФСР к восьми годам лишения свободы. Срок отбыла от звонка до звонка. При освобождении поменяла имя на Вероника.

– В смысле, поменяла?

– При рождении ей дали имя Вера, но она всегда себя называла Вероникой. Отбыв срок, она попросила начальника колонии изменить ее имя в документах с Веры на Веронику.

– И что дальше?

– По выходу из колонии Желомкиной выдали на руки справку об освобождении, где ее имя было записано как Вероника. На основании этой справки она получила паспорт и официально стала Вероникой.

– А если бы начальник колонии ее Прасковьей записал или Акулиной?

– Была бы Акулина. Здесь вот в чем суть, Андрей Николаевич. Как я думаю, начальник колонии и Желомкина имели между собой определенные договоренности: она не поднимала смуту, не мешала работе лагерной администрации, а он шел ей на уступки в мелочах. При освобождении Шахини в административно-учетной части колонии в ее личное дело вложили справку, что паспорт Желомкиной утерян, и выдали ей документы на имя Вероники. Тут ничего особенного нет. Жизнь за колючей проволокой имеет свои особенности.

– Давай дальше!

– Один момент! В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, во время отбытия наказания, Желомкина родила девочку. Ребенка у нее изъяли и поместили в дом малютки, а позже перевели в детский дом. О дочери Вероники Гавриловны у меня только одна пометка – она была убита во время пьяной драки в тысяча девятьсот восьмидесятом году.

– Никто не интересовался у Желомкиной, от кого она родила?

– Андрей Николаевич, рождение ребенка в женской колонии – это ЧП! Руководство колонии пойдет на все, чтобы замять инцидент.

– От кого она могла забеременеть?

– Скорее всего, от кого-нибудь из работников лагерной администрации родила. Причем родила целенаправленно. Ее ведь могли заставить аборт сделать.