Сказки - [25]

– Унесите эти вещи и спрячьте их от меня. Хотя сегодня и день моей коронации, но я не надену их. На станке скорби бледными руками страдания выткано для меня это одеяние. Кровь горит в сердце рубина, и смерть таится в сердце жемчуга. – И он рассказал им свои три сна.

Придворные, выслушав их, переглянулись и прошептали:

– Без сомнения, он помешался, потому что сон – это только сон и видение – лишь видение. Разве они – явь, чтобы считаться с ними? Да и какое нам дело до жизней тех, кто работает на нас? Неужели человек не должен есть хлеб, не повидав сеятеля, или пить вино, не поговорив с виноградарем?

И церемониймейстер, обратившись к молодому Королю, сказал:

– Государь, я умоляю тебя, отбрось свои черные мысли, надень эту красивую мантию и возложи на голову эту корону. Как же иначе узнает народ, что ты его Король, если ты не облачишься в королевские одежды?

Молодой Король посмотрел на него.

– Правда ли это? – спросил он. – Они не узнают во мне короля без королевских одежд?

– Они не узнают тебя, государь! – вскричал церемониймейстер.

– Я думал, что есть люди царственного вида, – возразил Король. – Но может быть, ты и прав. И все-таки я не надену этих одежд и не буду увенчан этой короной. Но каким пришел я в этот дворец, таким и выйду из него.

И Король приказал удалиться всем, за исключением одного пажа, юноши, только на год моложе его самого, чтобы тот прислуживал ему и которого оставил при себе как своего товарища. И выкупавшись в прозрачной воде, Король открыл большой разрисованный ларец и вынул из него кожаную тунику и грубый плащ из овечьей шкуры, в которых ходил, когда на склоне холмов присматривал за стадами мохнатых коз пастуха. Эти одежды надел он на себя и взял в руку свой простой пастушеский посох.

А юный паж в удивлении широко раскрыл свои большие голубые глаза и, улыбаясь, сказал ему:

– Государь, я вижу у тебя мантию и скипетр, но где же твоя корона?

Молодой Король сорвал ветку вьющегося над балконом дикого шиповника и, согнув ее в виде венка, надел себе на голову.

– Пусть это будет моей короной, – отвечал он.

И в таком наряде Король вышел из своей комнаты в Большую залу, где его ожидали придворные.

Они стали смеяться, а некоторые из них закричали:

– Государь, народ ожидает своего короля, а увидит нищего.

Другие же с негодованием говорили:

– Он позорит государство и недостоин быть нашим повелителем.

Но Король не отвечал им ни слова; минуя их, он спустился по блистающей порфировой лестнице и, выйдя через бронзовые ворота, сел на своего коня и поехал к Собору; а юный паж бежал рядом с ним.

Народ же осыпал его насмешками и кричал:

– Вот едет шут Короля!

Король придержал коня и сказал:

– Нет, я сам Король.

И он рассказал им свои три сна.

Тогда из толпы вышел человек и с горечью проговорил:

– Государь, разве ты не знаешь, что роскошь богатого дает жизнь бедняку? Ваша пышность нас вскармливает и ваши пороки питают нас. Тяжело работать на жестокого хозяина, но когда вовсе не на кого, еще тяжелее. Уж не думаешь ли ты, что вороны будут кормить нас? И разве ты можешь изменить это? Разве ты можешь сказать покупателю: «Купи на столько-то» – и продавцу: – «Продавай за такую-то цену?»

Не думаю. А потому вернись во дворец и облекись в пурпур и тонкие ткани. Какое дело тебе до нас и наших страданий?

– Разве богатый и бедный не братья? – спросил Король.

– Конечно, – отвечал человек, – только имя богатого Каин.

Глаза молодого Короля наполнились слезами, но он продолжил свой путь через толпу. А юный паж испугался и убежал.

Когда же Король подъехал к большому порталу Собора, солдаты скрестили свои алебарды и сказали:

– Что тебе здесь надо? Через эту дверь может войти только Король.

Лицо Короля запылало от гнева:

– Я Король, – ответил он и, отстранив алебарды, вошел в Собор.

Старый епископ, увидев Короля в пастушеской одежде, в удивлении поднялся со своего места и, выйдя ему навстречу, сказал:

– Сын мой, разве это королевское облачение? И какой же короной буду я венчать тебя, какой скипетр вложу в твою руку?

Ведь сегодняшний день должен быть для тебя днем радости, а не унижения.

– Разве радость должна облекаться в то, что изготовило страдание? – спросил молодой Король и рассказал ему свои сны.

И когда епископ выслушал их, он гневно сдвинул брови и сказал:

– Сын мой, я уже стар и уже достиг зимы своих дней. Я знаю, что много зла творится на белом свете. Свирепые разбойники спускаются с гор, похищают маленьких детей и продают их маврам. Львы, лежа на песке, подстерегают караваны и набрасываются на верблюдов. Дикие кабаны вытаптывают посевы в долинах, а лисицы съедают виноград на холмах. Пираты опустошают все побережье, сжигают суда рыбаков и овладевают их сетями. В солончаках живут прокаженные, они сплетают себе жилища из камыша, и никто не осмеливается подойти к ним. Нищие бродят по городам и делят пищу с собаками. Можешь ли ты сделать так, чтобы всего этого не было? Положишь ли ты прокаженного в свою постель и посадишь ли нищего с собой за стол? Будет ли лев слушаться твоих приказаний и дикий вепрь повиноваться тебе? Разве создавший нищету не мудрее тебя? Вот почему я не хвалю тебя за то, что ты сделал, и прошу тебя вернуться во дворец, облечься в приличествующие королю одежды – пусть вид твой будет радостным, и тогда золотым венцом я увенчаю тебя и жемчужный скипетр вложу в руку твою. Что же до твоих снов, то забудь их. Бремя этого мира слишком тяжело для плеч одного человека, и скорби мира непосильны для одного сердца.