Сказки тесного мира - [9]

Усталость и остатки алкоголя взяли своё, и Лаврентий, даже не заметив, что из кармана у него выпал паспорт, быстро уснул безмятежным сном почти счастливого человека.

*

Пудову снился троллейбус. Пустой, ползущий в неведомую даль с двумя пассажирами на борту. Света было много и он красиво лоснился на глянцевом дерматине безлюдных сидений.

Пудов сидел по ходу и считал медленно проплывающие вверху фонари, сливающиеся в двойной экспозиции с отражением салона в тёмных, едва просвечивающих стеклах.

Напротив Пудова сидела женщина. Он видел её отражение в стекле. Лицо её было знакомым и абсолютно спокойным. Вот она поправила волосы правой рукой... нет, в отражении правой, а так значит левой... Кольцо. Разведена?.. С кем?.. Или, может, вдова?..

Зачем-то Пудов посмотрел на часы.

Женщина окинула окружающее взглядом человека, за которым наблюдают. Пудов смотрел в окно, пережидая. Взгляды в реальности пересекались и расходились в стороны, не задерживаясь и оставляя в точке прошедшей секунды точку пересечения, не способную на деле стать линией общего поведения.

Оба смотрели в окно. Скоро Пудов перестал видеть окружающее, сосредоточившись на попутчице. Та не замечала и провожала ровным спокойным взглядом едва заметных вечерних прохожих, светящиеся окна домов, тёмные шуршащие автомобили, но скоро заметила что на неё смотрит попутчик; вначале испуганно отвела глаза, а затем короткими взглядами приблизилась к точке соприкосновения.

Отражённые взгляды встретились и, оправданные нематериальностью существования, долго не отрывались друг от друга, позволяя себе осуществить мимолетное тайное желание реальных пассажиров, связанных в жизни условностями.

Троллейбус дёрнулся и остановился. Одновременно послышался хлёсткий металлический удар по крыше, и в салоне погас свет. Отражения по инерции рванулись вперёд и вдруг исчезли, словно соскочили со ставших прозрачными стёкол, – поспешно, как будто страстно и нетерпеливо хотели поскорее оказаться на свободе и наедине.

Примерно через минуту в салоне зажглись лампы, троллейбус заурчал, как кошка, завибрировал и вдруг, медленно оторвавшись от земли, воспарил и плавно полетел по кругу.

Попутчица куда-то исчезла, Пудов остался один.

Что-то за окном привлекло его внимание.

Приблизившись к стеклу и сделав из ладоней не слишком качественные шоры, Пудов разглядел медленно пересекающих безлюдную площадь мужчину и женщину.

Они шли, взявшись за руки, и смотрели друг на друга. Лиц видно не было, но Пудову почему-то показалось, что они знакомы недавно и ещё не изучили друг друга. Шагнув в темноту, они вдруг исчезли, растворились в ней, перестав быть частью видимого материального мира. И тогда Лаврентий понял, что это его отражение и отражение попутчицы остались там, за стеклом.

Тут он вспомнил, почему знакомо ему лицо этой девушки. Он видел её на дне рождения одного приятеля, сценариста, ранней осенью, за городом, на пикнике, там ещё произошла какая-то странная история с черепом... Просто у Ивана, похоже, слегка поехала тогда крыша. И девушка была с таким... с молодым крупным мужчиной, рекламистом, что ли. Ещё фамилия у него была какая-то детская...

Троллейбус, между тем, стремительно взмыл к звёздам и, вдавив Пудова в кресло свинцовой тяжестью перегрузки, унёсся в сторону Альтаира.

*

Проснулся Пудов оттого, что рядом беседовали. Приняв невнятные звуки за часть сна, Лаврентий не удостоил их вниманием и попытался доспать. Не получилось. Дверь, ведущая в сновидение, оказалась накрепко замороженной, а разбуженный организм желал согреваться.

С каждым выдохом из носоглотки Пудова валил густой полноценный пар, усы и борода заиндевели, а их обладатель дрожал мелко и обстоятельно.

Выпрямив совсем окоченевшее тело, Лаврентий попытался расслабиться. Дрожь прекратилась, но через секунду возобновилась с ещё большей силой. Пудов стремительно сел.

Неподалёку, на соседних сидениях расположились двое мужчин. Заметив, что Пудов проснулся, они замолчали.

Один выглядел угрюмым и неприветливым. Остренькие черты лица его пребывали в изящной гармонии с колючим, и почему-то напомнившим Пудову крысу у подъезда, взглядом. Рот незнакомца изгибался узкой скобой, уголками вверх, что, тем не менее, не придавало лицу улыбчивого выражения; подбородок был излишне сточен и вертикально разделён посредине неглубокой ямкой. На щуплом теле человечка красовалась новая, ладно подогнанная по размеру, элегантная одежда: осеннее пальто, костюм, галстук, не очень тёплые элегантные туфли. Незнакомец презрительно разглядывал Пудова. Пудов забеспокоился.

Второй гость был толст, бородат и вид имел, напротив, приветливый и добродушный. Он улыбался Пудову лучезарной летней улыбкой и постукивал ногтем толстого указательного пальца правой руки по стеклу большой и приятной бутылки, которую держал, соответственно, в левой. На бутылочной этикетке красовались надписи "Celtic club”, "Irish whiskey”, "100% malt”, а посередине был изображён некий герб: перекрещенные шпаги и четырёхлистный клевер в золотисто-зелёном круге с характерным орнаментом по краю.

– Ишке бяха, – нежно сообщил бородач и подмигнул Лаврентию. – Вода жизни.