Сказки Шехерезады нового века Том 1 - [36]

к руководству принцип постепенной замены насилия чем-то другим, то

чем же именно и в какой последовательности? И какая доктрина сможет

разрешить все возникающие в связи с этим проблемы с их неимоверной

сложностью?»

Книга Д. Андреева стремится дать, в какой-то мере, на эти вопросы

ответ, хотя общая тематика ее шире.

«Подготавливаясь к ответу, следует ясно сформулировать, в чем же

это учение видит своего непримиримейшего врага и против чего — или

кого — оно направлено. В историческом плане оно видит своих врагов в

любых державах, партиях и доктринах, стремящихся к насильственному

порабощению других и к каким бы то ни было формам и видам деспо-тических народоустройств. В метаисторическом*18 же плане оно видит

своего врага в одном: в Противобоге, в тиранствующем Духе, Великом

Мучителе, многообразно проявляющем себя в жизни нашей планеты.

18 Метаистория — совокупность процессов иноматериальной природы

по Д. Андрееву (Интернет), т. е. протекающих в областях духовных.

86

Для движения, о котором я говорю, и сейчас, когда оно едва пытается

возникнуть, и потом, когда оно станет решающим голосом истории, вра-гом будет одно: стремление к тирании и к жестокому насилию, где бы оно

ни возникало, хотя бы в нем самом. Насилие может быть признано год-ным лишь в меру крайней необходимости, другими словами, пока самая

сущность государства не будет преобразована, а живое братство всех не

сменит бездушного аппарата государственного насилия.

Не обязательно надо предполагать, что подобный процесс займет

непременно огромный отрезок времени. . Нацистская Германия, например, ухитрилась добиться своего даже на глазах одного поколения.

Ясное дело, ничего, кроме гнева и омерзения, не могут вызвать в нас ее

идеалы. Не только идеалы — даже методика ее должна быть отринута

нами почти полностью. Но рычаг, ею открытый, должен быть взят нами

в руки и крепко сжат. Приближается век побед широкого духовного

просвещения, решающих завоеваний новой, теперь еще едва намечаемой

педагогики. Если бы хоть несколько десятков школ были предоставле-ны в ее распоряжение, в них формировалось бы поколение, способное к

выполнению долга не по принуждению, а по доброй воле; не из страха, а

из творческого импульса и любви. В этом и заключен смысл воспитания

человека нравственного.

Травмированность войнами, репрессиями и всевозможными на-силиями даже теперь вызывает широкое движение за сосуществование

и за мир. (Помните — «Лишь бы не было войны»?) Постоянно совершаются и будут совершаться события, разрушающие чувство безопасности, не оставляющие ничего от уюта и покоя, подрывающие корни доверия

к существующим идеологиям и к охраняемому ими порядку вещей.

(Терроризм!) Разоблачение неслыханных ужасов, творившихся за пом-пезными фасадами диктатур, наглядное уяснение, на чем воздвигались

и чем оплачивались их временные победы, их внешние успехи, — все

это иссушает душу как раскаленный ветер, и духовная жажда делается

нестерпима. Об отстранении угрозы великих войн; о путях к объединению мира без кровопролитий; о светоносце-праведнике, грядущем, чтобы возглавить объединенное человечество; об ослаблении насилия

государств и о возрастании духа братства — вот о чем молятся верующие и мечтают неверующие в наш век. И вероятно в высшей степени, что

мирообъемлющее крылатое учение — и нравственное, и политическое, и философское, и религиозное — претворит эту жажду поколения во

всенародный творческий энтузиазм».

87

О науке и религии

«Трудно было бы ожидать, чтобы, осуществляя такой стремитель-ный прогресс — научный, технический и социальный, создавая такие

культурные ценности, как литература, музыка, философия, искусство

и наука последних веков, человечество нашло бы в себе силы одновременно творить еще и универсальные религиозные системы. Но рубеж

XX века как раз и явился той эпохой, когда закончился расцвет великих

литератур и искусств, великой музыки и философии. Область социально-политического действия вовлекает в себя — и чем дальше, тем опре-деленней — не наиболее духовных представителей человеческого рода, а

как раз наименее духовных. Образовался гигантский вакуум духовности, не существовавший еще 50 лет назад, и гипертрофированная наука бес-сильна его заполнить. Если позволительно подобрать такое выражение, колоссальные ресурсы человеческой гениальности не расходуются никуда. Это и есть то лоно творческих сил, в котором зреет всечеловеческая

«интеррелигия».

Сможет ли религия — не старинные ее формы, а та религия итога, которой ныне чреват мир, предотвратить наиболее грозные из нависших

над человечеством опасностей: всемирные войны и всемирную тиранию?

Предотвратить ближайшую мировую войну она, вероятно, не в состоянии. Но в предотвращении всех войн, опасность которых будет возникать

после того, как сформируется ядро грядущей интеррелигии, так же как и

в предотвращении всемирной тирании, — ее ближайшая цель. Может ли

эта религия достичь наибольшей гармонии между свободой личности и

интересами человечества, какая только мыслима на данном этапе истории? Но это лишь другой аспект той же самой ее ближайшей цели. Будет

ли она способствовать всестороннему развитию заложенных в человеке