Сказки Орловской губернии - [14]
— Ты что, тебе чего нужно?
— Да я, барин, лекарем приставлен барыней вашей.
— А доктора куда подевались?
— Знать не можем, барин.
Кликнули барыню — она говорит:
— Ивана благодарить нам надобно, окромя его никто не помог бы…
— Чего тебе, Иван, надобно?
— Да вам виднее, барин, чего сами пожаловать изволите.
— Говори, чего надо, — всего дам.
— Кабы землицы пожаловали малость, да насчет скотинки у нас плохо…
— Сто десятин[60] отрежу тебе с лесом, скотины тебе пригоню, хозяйствуй, как знаешь.
— Покорнейше вас благодарим, барин, на этом…
Подкатили мужика бариновы лошади к хате, кучер лошадей на двор взводит…
— Куда ты?
— Барин так приказали. Ивановы, говорят, это лошади теперь стали. Приедешь — взведи на двор и коляску оставь там же.
Кривая диву только даётся.
А там, глядь, грамота мужику пришла из волости, что барин земли сто десятин жалует. К вечеру и скотину с барского двора мужику пригнали.
— Хозяйствуй, кривая…
— И, муженёк, богачества-то сколько! Живи — не помирай!
Соседи промеж себя гадают:
— С чего это Иван богатеть стал?
Живут они. Кривая хозяйствует, за всем сама доглядывает, управляется. Только опять вечером, гладь, карета подкатывает. На козлах урядник[61] сам.
— Ну, муженёк, плохо нам будет: сам урядник с каретой подъехал.
— Не боись, баба, знай молчи.
— Ох, не к добру нам это богатство.
Урядник в хату прямо.
— Иван Петров деревни тутошней здесь проживает?
— Он самый — чего вам угодно будет?
— Министр тебя главный требует.
— С чего ж бы это я понадобился ему?!
— Так помирает совсем.
— А я-то что ж?
— Так ведь вы ж лекарем будете. Барин ваш сказывал супруге ихней…
Нечего делать, собираться надо. Собрался мужик. Сели они в карету, покатили в столицу. Приехали. В кабинет повели мужика.
— Можешь от смерти избавить?
— Сперва на болящего глянуть надо…
— Гляди, да не проглядывай только!
В спальню министрову мужика привели. Глянул — а чертей видимо-невидимо, почитай, всё пекло вылезло, только главного нет самого.
— Можешь вылечить?!
— С чего же не вылечить? Не таких видали!
Спросил стакан с водою.
— Ну, а теперь уходить всем надобно из спальни.
А им боязно один на один с мужиком министра оставить.
— Так что всем уходить, а иначе лечить не берусь.
Пожались, пожались — вышли за двери.
А черти кто за что министра главного дёргают, кто за нос, кто за волосы, кто за руки, кто за ноги, глотку ему душат. Мужик опять — брызг на министра водой из стакана. Черти кто куда: кто в окно, кто в двери, кто в трубу, кто под пол лезет — подавили друг дружку сколько…
Вздохнул министр, открыл глаза…
— Кто же это от смерти меня вызволил?
— Так что крестьяне мы будем, такой-то волости, деревни такой-то, Иван Петров.
— Что ж я для тебя сделать должен, благодарить тебя чем надобно?
— А чего ваша милость соизволит пожаловать, на том премного благодарны будем.
— Хата есть?
— Как не быть, есть, купец ставил.
— Земля есть?
— Как не быть — барин пожаловали.
— Казны много?
— А вот этого недохват будет.
— Вот тебе мешок с золотом.
Недохват когда будет — по телеграфу отбей, вмиг предоставим ещё.
Обогатился мужик. Баба не нарадуется на мужика своего.
Живут себе, горя не видят мужик с кривою своею. Сидят так-то в вечере, чаек попивают.
Глядь, бубенцы звякнули, а время-то зимнее, заметуха[62] метёт.
Кривая и говорит:
— Кого же это занесло в такую непогодь? Глядь, будто подле избы полозьями заскрипело.
— Уж не к нам ли? Выдь-ка поди на улицу.
Только мужик к двери — в окно застучали…
— Иван Петров тут проживает?
— Тут, а вам чего надобно?!
— Отворитеся.
Открыл мужик сени — солдаты идут, тесаки наголо, а вслед генерал сам.
— От царя самого посланы.
Испугался мужик и говорить не знает что.
— Вы доктор будете?
— Лечим…
— Царь занедужил больно, к себе требует!
— Теперь только не лечим мы больше…
— Дела нам нет до того — царь требует!
— Так, — думает мужик, — подвели, окаянные, говорил же я: золота наобещаете — черепков сунете, дом поставите — сами же потом спалите. Так оно и вышло теперь: лекарем сделали и тут же надули.
Кривая ему;
— Как же, муженек, быть-то?
А ему зарок был даден — больше трех раз не лечить. На четвёртый ежели возьмется — и богачеству конец, и самому к чертям полезать в пекло.
— Так поедешь, что ль?!
Жмётся мужик, нельзя ему в четвёртый раз ехать.
— Не поедешь, так силой взять велено.
Подумал, подумал и говорит:
— Ну, ладно; видно, ничего не поделаешь — надо ехать.
А как ему не поехать — либо к чертям в пекло, либо посадят в острог.
— Только уговор один — кривую с собой возьму.
— И, что ты, муженёк, я-то зачем с тобою?
— Помогать будешь мне.
— Кого хошь бери — поедем только.
И кривая собралась с мужиком своим. Сели они в карету царскую, во дворец поехали.
Едут — народ расступается: наиглавнейший лекарь к царю вытребован.
А глянули — мужик в лаптях со своею бабою, кривою вдобавок.
Во дворец приехали — в спальню к царю повели их. Мужик и говорит своей кривой:
— Вот что, баба, ты подле двери стой карауль, как крикну — в секунду чтоб в спальню явилась.
Вошёл в спальню, там министры, генералы.
А чертей — видимо-невидимо. Всё пекло вылезло, и главный тут же — на груди у царя сидит, за глотку его душит.
— Ну, — думает мужик, — пропал я…
