Сказки о Силе - [53]

– Это был твой опыт, а не мой.

– Но ты же был со мной, правда?

– Нет. Ты был один. Я повторял тебе, чтобы ты следил за всем, потому что сцена была только для тебя.

– Дон Хуан, ты ведь был рядом со мной.

– Нет, не был. Но бесполезно говорить об этом. Что бы я ни сказал, это не будет иметь для тебя смысла, потому что мы оба находились тогда во времени нагваля. Действия нагваля можно воспринимать только телом, но не разумом.

– Но если тебя со мной не было, то кто же тогда был тот, кого я считал тобой?!

– Я был с тобой, но не там. Скажем так, я был рядом с тобой, но не в том месте, куда нагваль тебя перенес.

– Ты хочешь сказать, что не знал, что мы находились на базаре?

– Не знал. Я просто следовал за тобой, чтобы не потерять тебя из виду.

– Но это действительно страшно, дон Хуан!

– Мы были во времени нагваля, и в этом нет ничего страшного. Мы способны на гораздо большее. Такова наша природа как светящихся существ. Наш изъян – в упорном стремлении оставаться на своем монотонном, скучном и удобном острове. Наш тональ – это обыватель, а он не должен быть таким.

Я рассказал ему все, что помнил. Он поинтересовался, не запомнились ли мне какие-нибудь особенности неба – дневной свет, например, облака или солнце, не слышал ли я каких-нибудь странных звуков, не заметил ли там драк, не кричали ли люди, а если кричали, то что именно.

Я так и не смог ответить ни на один из его вопросов. Я искренне принял все событие за чистую монету, решив, что благодаря знанию дона Хуана, каким бы оно ни было, я за несколько секунд «пролетел» значительное расстояние и приземлился посреди базара в своем материальном теле. Мои реакции были прямым следствием такой интерпретации. Я хотел узнать процедуру, членское знание «как это сделать». Поэтому я и не следил за тем, что считал ординарными событиями, не имеющими никакого значения.

– Как ты думаешь, люди на базаре видели меня? – спросил я.

Дон Хуан не ответил. Засмеявшись, он легонько ткнул меня кулаком.

Я пытался вспомнить, были ли у меня какие-нибудь физические контакты с людьми, но безуспешно.

– Что видели люди в конторе авиакасс, когда я ворвался туда?

– Вероятно, они видели, что какой-то человек пробежал от одной двери к другой.

– Но они видели, как я растаял в воздухе?

– Об этом позаботился нагваль. Это уж его дело. Мы – текучие светящиеся существа, сотканные из волокон. Только благодаря тоналю мы считаем себя плотными объектами. Когда тональ сжимается, могут происходить необыкновенные вещи. Но они необыкновенны только для тоналя.

Для нагваля двигаться таким образом, как ты двигался сегодня утром, – ничто. Особенно для твоего нагваля, который уже способен к трудным действиям. На этот раз он действительно погрузился во что-то ужасно загадочное. Ты не ощущаешь, что это?

На меня мгновенно нахлынул миллион вопросов и ощущений; все мое кажущееся самообладание как ветром сдуло. Я задрожал, всем телом ощутив себя на краю бездны. Я боролся с таинственным, но конкретным куском знания. Казалось, мне вот-вот что-то покажут, но в то же время какая-то часть меня упрямо настаивала на том, чтобы прикрыть все облаком. Борьба постепенно заставила меня онеметь до такой степени, что я перестал ощущать свое тело. Рот мой непроизвольно открылся, глаза закатились. У меня было ощущение, что я могу видеть, как лицо у меня становится все тверже и тверже, пока оно не стало лицом трупа с желтоватой кожей, накрепко приросшей к черепу.

В следующее мгновение я почувствовал толчок. Дон Хуан стоял рядом со мной, держа пустое ведро. Он облил меня с головы до ног. Я кашлял и вытирал воду с лица, меня знобило. Я вскочил со скамейки. Дон Хуан выплеснул остатки воды мне на шею.

Группа детей смотрела на меня и хохотала. Дон Хуан улыбнулся мне. Он держал мою записную книжку и сказал, что мне лучше пойти в отель переодеться. Он вывел меня из парка. С минуту мы стояли у тротуара, пока не подъехало такси.

Несколько часов спустя, после ленча и отдыха, мы сели на его любимую скамейку в парке у церкви. Обходным путем мы подошли к теме моей странной реакции. Казалось, он был очень осторожен. Он не ставил меня перед ней прямо.

– Известно, что подобные вещи происходят, – сказал он. – Нагваль, научившись однажды выходить на поверхность, может причинить большой вред тоналю, выходя наружу без всякого контроля. Однако твой случай – особый. У тебя талант индульгировать в такой преувеличенной манере, что ты бы умер и даже не сопротивлялся бы этому. Или еще хуже – ты бы даже не осознал, что умираешь.

Я сказал ему, что моя реакция началась, когда он спросил, чувствую ли я, что сделал мой нагваль. И я подумал, что в точности знаю, о чем он говорит. Но когда я пытался описать это, то оказалось, что я не в состоянии мыслить ясно. Как если бы на самом деле мне ни до чего не было дела. Затем это ощущение перешло в гипнотизирующую концентрацию. Казалось, я был мысленно высосан. Мое внимание привлекло и захватило ощущение, что передо мной вот-вот раскроется огромный секрет и что я не хочу, чтобы что-то мешало такому раскрытию.

– Что собиралось быть раскрыто тебе – так это твоя смерть, – сказал дон Хуан. – В этом опасность индульгирования. Особенно для тебя. Потому, естественно, что ты настолько все преувеличиваешь. Твой