Сказки о мастерах - [38]

Плотник, их старшой, и махнул рукой:

— Здорово, Тошка, вали к нам.

Зело любопытный народ сии Московиты. Перед самой осадой

пригласило их в Город «Русское Братство» — богатая Кумпания

Смоленских, Минских и Гомельских купцов, дабы поставить в Городе

православную церковь в честь Святого угодника Николы Мирликийского.

И артель, восемь вологодских плотников, за три месяца поставили

возле рынка «Красавицу» — деревянную церковь, о пяти куполах —

луковках, с высокой шатровой колокольней.

Я — школяр бывалый, видал я храмы и дворцы прославленные в

Праге и Вене, в Кракове и в Варшаве. Но такого чуда красоты и

соразмерности не видывал.

И не понять — в чем секрет. Все просто, все из дерева, а глаз не

отведешь! Как сняли леса, весь город сбежался посмотреть на это чудо.

Даже про голод забыли. Красота! Одно, как подумаешь, страшно. У нас в

городах что ни год, то пожары. Не дай Бог, сгорит это чудо, сгорит

«Красавица», и памяти не останется...

Зело добрые мастера! А окромя своего языка, никаких других не

разумеют. Даже по-польски едва разбирают. Вот и зовут меня, ежели

нужно, что перетолмачить или прочитать. А за то привечают и за стол

сажают.

По уговору треть Купцы заплатили артельщикам натурой — крупами,

мукой, постным маслом... Вот из остатков сиих богатств меня и потчуют.

80

А мне Господь дал талант к постижению чужих языков. Еще в Праге

выучил я латынь, древнегреческий и итальянский. А чешский и немецкий

с детства знаю. Но в наше время истинно просвещенный человек должен

знать еще и язык Библии — древнееврейский. Вот и пришел я в сей Город,

ибо слышал, что языку Господа нашего добро учит здесь мудрый рабби

Аврум бен Элийогу. И за два года я его все-таки выучил! А трудный язык.

Заодно научился я польскому, русскому и литовскому. Начал постигать

татарский и эстляндский. Зело интересные языки.

Похлебал я с артельщиками кулеш из общего котла, в очередь, как это

принято у московитов. Добрый кулеш, горячий...

Закончили, тут Иван Плотник и говорит:

— Все, Тошка, пошабашили. Последнее пшено доели. Теперь придется

пояса подтянуть. А скажи, почему у тебя такое смешное прозвище —

Лампадий?

Ну, я ответил, что по обычаю людей просвещенных, сменил я свое

варварское прозвище (отца Колбасой звали) на гордое имя греческое, Свет

Истинны знаменующее, к коему...

Но тут в трактир вошел пан Кестутас, Капитан Городской стражи, с

паном Рокитой, ротмистром польских гусар, коих Магистрат нанял перед

осадой.

— Хозяин, водки! — приказал Капитан. Паны были чем-то рассержены.

— О чем они спорят, Тошка? Потолмачь по-тихому, — попросил Иван

Плотник.

Я и стал толмачить. Паны сначала говорили о том, как нынче утром

голодные бабы, собрав ребятишек, двинулись к Южным воротам. Думали,

шведы смилуются, выпустят из города. Уж очень голод замучил. И

ребятишки мрут, как мухи...

Не пожалели детей. Выехал к ним на рыжем коне сам генерал, граф

Шлаффенбург, и крикнул: — Мужикам своим скажите, пусть сдают Город

на мою милость. Тогда и детишек накормите... Солдаты, Пли!

Хорошо, хоть поверх голов выпалили.

Пан Рокита ругается, ребятишек жалко. А что сделаешь?

— Да что говорить? У меня кони последнюю солому доедают. Вот

передохнут мои коняшки, какой я тогда буду, к черту, Гусар? Через стены

не перескочишь. Вырваться бы в поле — крылья за спиною, сабли

наголо...

А пан Капитан ему этак, спокойненько:

— Что кони? Вчера граф Шлаффенбург закончил за рекой Большую

осадную батарею. Из Швеции морем привез тяжелые пушки. Теперь он

только мороза ждет. Вот встанет река, и пойдет канонада! Стена там

ветхая, двух дней пальбы не выдержит... И будет штурм. На одного

нашего — восемь шведов. Так что, не грусти, пан Рокита, с голоду не

помрешь...

— Да, — кивнул пан Ротмистр, — Встанет река, и вот она — дорога! Да

только к той поре от моих кляч и костей не останется... Матка Боска

81

Ченстоховска! Пошли нам чудо, мороз, да покрепче... Ох, и задал бы я

этому Графу! Никакие гренадеры его бы не спасли. Не устоять шведам в

чистом поле супротив польских гусар! Да не вырвешься в поле.

Обложили.

— Постарался граф Шлаффенбург, — сказал Капитан, — Не пожалел сил.

Против каждых ворот по редуту построил. По дюжине пушек на страже,

фитили горят круглые сутки... А славно бы вылазку... Узнали бы шведы,

почем фунт лиха...

Только не встанет Река в начале октября. И волшебника в Городе нету,

чтоб махнул палочкой, и - мост...

Допили паны водку, заели сухариком и пошли из трактира.

Гляжу — задумался Иван Плотник, бородку теребит. Вдруг выскочил

из-за стола, меня тянет:

— Живее, Тошка, пошли. Мне с панами потолковать надобно...

Догнали мы панов. Поклонился им Иван в пояс и говорит (а я

перевожу): — Слыхал я, Паны Воеводы, что нужен вам мост через реку.

— Нужен, — говорит Капитан, — А ты что, Волшебник? Махнешь

платком, и мост?

— Нет, Панове, я плотник. А мост построить можно. Был бы материал. За