Сказки о любви - [4]

Роза и сейчас не смогла съязвить, но очень хотела.

Целый день и наступившую ночь цветы обсуждали случившееся. Разве могла царица цветов стерпеть такое и смириться… А когда хозяйка оранжереи, словно забыв о прежней своей любимице, долго любовалась Лилией и даже поцеловала её, Роза чуть не завяла от ревности. Она не знала, что милость господ так непостоянна…

Новое утро одарило всех ещё одним сюрпризом… Колючее туловище уродца Кактуса венчал большой лилово-розовый бутон.

Вот что сотворила Любовь.

— Красавец, ах, какой дивный красавец! — перешёптывались цветы.

Изумлённая Лилия, вне себя от счастья, не переставая гладила и обнимала любимого.

Он же, осознав произошедшее, высвободился из её объятий, горделиво оглядел всех и отважился обратиться к Розе.

— Ну что скажешь? Или я и теперь не хорош для тебя?

— Почему для неё? Ты же мой, и я принадлежу тебе! — воскликнула Лилия и заломила в отчаянии пупырчатые израненные листья.

Но Кактус словно не слышал. Надменно поводя по сторонам всё более раскрывающимся бутоном, неблагодарный красовался перед царицей цветов.

— Что ж, — жеманно произнесла Роза, — пожалуй, сейчас ты достоин моего внимания.

— Не сейчас, а навсегда, — нахально заявил недавний уродец, — и не внимания, а любви. Вот так!

Роза опешила.

— А как же я? — ещё не веря в измену любимого, чуть слышно прошептала Лилия.

Белокурая головка её печально поникла. Окинув Лилию равнодушным взглядом, красавец презрительно изрёк:

— Ты что о себе возомнила?

— Корявая, пупырчатая нахалка! — вторила Кактусу Роза. Оказав великую честь Кактусу, она своим длинным шипом коснулась его колючки.

Бутон Кактуса полностью раскрылся, и царица цветов, улыбнувшись впервые за эти два дня, послала ему воздушный поцелуй. Он принял это проявление нежности, как должное. И продолжал горделиво крутить головой, словно подыскивая замену уже и Розе.

— И в самом деле, — изрекла много повидавшая, мудрая Гортензия, — мы любим тех, в кого вкладываем душу. А этот ветреник лишь принимал любовь Лилии.

Для несчастной Лилии не было утешением, когда самовлюбленная Роза потеряла интерес к вероломному красавцу в тот же миг, как он отцвёл.

Но, быть может, именно с той поры не Роза, а Лилия стала знаком королевского рода, символом чистоты, преданности и благородства.

Каждому своё счастье

По утрам цветы умывали головки росой. Они тихонечко смеялись от удовольствия и, шаловливо встряхивая лепестками и листьями, обрызгивали друг друга прохладными сверкающими бусинами. Потом они шептались меж собой или с ветерком, или просто молча нежились на солнышке.

Их поляна была огромной и очень нарядной. А лес вокруг казался тёмным и неприветливым.

Бабочка-Шоколадница, только что появившаяся на свет, испуганно крутила головкой, настороженно шевелила усиками, стараясь получше рассмотреть высоченные деревья.

— Не бойся, — пискнул малипуська Одуванчик, — скоро твои крылышки окрепнут и ты сможешь летать далеко-далеко за те деревья.

— Да зачем мне туда? — удивилась Бабочка. — Здесь столько разных дивных цветов… Я со всеми хочу познакомиться и подружиться.

— Я Одуванчик, — пискнул малютка.

— Погоди, малыш, — произнёс Василёк, — дай поговорить старшим.

— Ты тоже очень красивая, — закивали головками разные цветы.

— И похожа на цветок, — сказал Василёк.

— Понюхай меня для знакомства, — предложила Ромашка.

— И меня, и меня, и меня, — вторили ей другие цветы.

— А я хочу, чтоб ты отведала вкус пыльцы на моих тычинках, — приказал горделивый полевой Мак.

— И у меня, и у меня, и у меня, — повторили за ним другие.

Шоколадница, чтобы никого не обидеть, порхала с цветка на цветок, вдыхала ароматы, пробовала на вкус пыльцу и шалила, щекоча усиками их тычинки.

Цветы очень полюбили Бабочку. И наперебой приглашали её, уставшую в первые дни от полётов, присесть отдохнуть и порассказать — где была и что видела.

Шоколадница подружилась и с птицами. От них она узнала много о красотах необъятной земли. И заветной её мечтой стало взмыть высоко-высоко, выше всех деревьев леса и самой увидеть реки, горы и леса…

— Нет, нет! И не пытайся, — чирикнул Шоколаднице Воробей, — это даже не всем птицам под силу! А если — буря… О, нет! Лучше не мечтай!

Но чем невозможней казался дальний полёт, тем горячей Бабочка о нём мечтала. Не только из любопытства, но — и из желания порадовать свежими рассказами своих прелестных друзей.

С утра до захода солнца Шоколадница, чтоб укрепить крылышки, вспархивала вверх — всё выше и выше с каждым днём, затем подолгу кружилась над поляной.

— Скоро, теперь совсем скоро я смогу… — взбадривала себя Бабочка.

— Молодец! Такая упорная, — восхищались цветы, — она ведь и впрямь осилит долгий и трудный перелёт.

— Никогда такого не бывало, — говорили цветы постарше. — Вот если б у нашей красавицы мог появится сильный друг, то вдвоём…

И надо же было такому случиться, что в полёте Шоколадница столкнулась с кем-то…

От удара она свалилась вниз — хорошо ещё, что попала прямехонько в самый большой Одуванчик.

— Кто это был? — опомнившись, спросила у опешившего цветка Бабочка.

— Что ж-ж-е ты не соображ-ж-жаеш-ш-шь — куда летиш-ш-шь, — вдруг недовольно пробурчал кто-то большой, мощный, иссиня-черный.