Сказки Малышки Жюли - [92]

Медленно поднималось над городом ленивое румяное солнце, заливая улицы и дома ярким светом. Патрик, ёжась от утренней прохлады, дремал на сиденье дилижанса, прислонившись к спинке, а Доктор выписывал круги по площади, вглядывался в горизонт и задумчиво потирал подбородок.

Внезапно под его ногой хрустнуло, и Доктор Тондресс присел на корточки, отколупнув затвердевшую грязь и извлёк из земли небольшой кусочек золота. Едва он коснулся ладони Доктора, как у того перед глазами вспыхнуло видение: молодая девушка обувает туфельки, берёт корзинку и, напевая, выходит из дома, отправляясь на площадь, прогуливается там по торговым рядам, а потом покупает мешок орехов и несколько пучков зелени и расплачивается золотым брусочком, прежде отделив от него край.

— Тиун на выброс, — и блестящая пластинка летит прямо под каблук тяжелого сапога торговца зеленью.

Видение оборвалось, от удивлённого вскрика Дока Патрик вздрогнул и проснулся, едва не вывалившись из дилижанса.

— Я не сплю, не сплю! — Помощник потряс головой, чтобы развеять остатки сна. — Что случилось, Док?

— Воспоминания, воспоминания, — бормотал Доктор Тондресс, пропустив слова Патрика мимо ушей. — Это может сработать…

В этот момент на площади появился человек: светловолосый юноша лет двадцати в коротком кафтане и лёгких сандалиях. В руке он держал трость с широким наконечником — им он разбивал засохшие комья земли, извлекал маленькие золотые пластинки и отправлял их в кожаный мешочек, привязанный к поясу. Скоро парнишка приблизился к Доктору и почти с суеверным ужасом уставился на золотую каплю на ладони Дока.

— Вы взяли тиун? — воскликнул он, и лицо его стало похожим на мел.

— Ну да, — кивнул Док. — А в чём, собственно, дело?

— В нашем городе никто не берёт выброшенное золото в руки, это считается бесчестным, — нахмурился парнишка.

— Из-за того, что тиуны могут показать что-то? — тихо спросил Доктор, и юноша кивнул.

— Тиуны могут показать слишком много, если долго держать их в руках! — молодой человек решительно забрал золотой кусочек с ладони Дока и спрятал его в мешочек, а Доктор отметил, что на руках юноши плотные перчатки.

— Я нездешний и попросту ничего не знал об этом, иначе ни за что не поднял бы тиун, — Док обезоруживающе улыбнулся. — Сынок, расскажи подробнее, пожалуйста.

— Ну хорошо, — оттаял парнишка. — Меня зовут Анри, и я — Тиун, — представился он и протянул руку Доктору, несколько удивлённому его профессией. — Наши предки, жившие здесь задолго до нас, нашли неподалёку богатое месторождение золота и начали чеканить из него монеты.

Вскоре люди поняли, что это золото способно сохранять все воспоминания того, кто держал его в руках. Тогда-то, чтобы никто не смог воспользоваться этим, люди придумали выплавлять золотые брусочки и, расплачиваясь, выбрасывать от них часть, и с нею все сохранённые воспоминания уходили в землю. Теперь человек мог не опасаться, что его жизнь увидит посторонний. И именно тогда появились первые Тиуны — люди, собирающие выброшенное золото и хранящие его в особом месте, куда не смог бы добраться посторонний. Из-за этих людей и золотые отрубки стали называть тиунами.

— А почему бы не переплавлять тиуны и не чеканить новые монеты? — подошёл ближе Патрик.

— Пробовали, — поморщился Анри. — Едва кто-то брал переплавленную монету в руки, как тут же на него обрушивались обрывки воспоминаний сотен людей, сплавленные воедино.

— Оу, — опешил Патрик. — Неприятно.

— Не то слово, — кивнул молодой тиун. — Потому-то мы работаем в перчатках из воловьей кожи: лишь она одна способна противостоять силе золота.

— Анри, можем ли мы увидеть место, где хранят тиуны? — Доктор задумчиво потёр подбородок.

— Нет-нет-нет! — категорично замотал головой тот. — Это совершенно невозможно! И не просите!

— Но, Анри, выслушай же нас! Только тиуны с их тайной силой могут помочь! — и Доктор рассказал юноше о пропавшем ребёнке мельничихи Сурьи. — Подумай, сынок, каково приходится бедному материнскому сердцу вдали от своего дитя!

Анри задумался. Было видно, как юноша мечется между своим долгом и состраданием к чужому горю. Ему казалось абсурдным вести людей, которых он видит впервые в жизни, к Хранилищу, где покоятся все человеческие радости, все горести, все пороки и добродетели — их воспоминания, — но с другой стороны… Чуткое сердце подсказывало, что незнакомцам можно доверять, что им нужно доверить тайну всего Горевиля.

— Я поклялся, что никто, кроме моего преемника, не узнает, где хранятся тиуны… Придётся мне нарушить клятву, — решился он, наконец. — Но сначала нужно закончить работу здесь — негоже оставлять тиуны несобранными.

С помощью Доктора и Патрика Анри быстро собрал все оставшиеся золотые кусочки.

— Теперь можно отправляться в путь, — сказал он, когда последний тиун упал в кожаный мешочек. — Но идти придётся долго.

— Зачем идти, когда можно полететь? — резонно заметил Патрик, кивая на дилижанс.

Не прошло и минуты, как пегасы опустились за чертой города — пешком на дорогу ушло бы полдня, — в месте, указанном Анри: на поляне в центре густого ельника.

— Что-то не вижу я гор золота, скопившегося за столько лет, — повертел головой Патрик, когда выбрался из дилижанса вслед за Тиуном. Тем временем Доктор спустился с козел и привязал пегасов к ели.