Сказки и легенды Вьетнама - [73]

На другой день путешественники подошли к красивой старинной пагоде, расположенной в живописной местности. Стемнело, на небе взошла луна. Из пагоды вышел жрец и пригласил к себе усталых молодых людей отдохнуть и выпить чаю. Они пили чай на террасе. Перед ними открывался чудесный вид, а ласковый ветерок приносил с полей аромат цветов. Серебристые блики луны переливались в волнах реки, гибкие ветви ив колебались по ветру, и листья загадочно шумели; нашим путникам казалось, что они попали в небесные сады.

Жрец, видя восхищение своих гостей, вынес им бумагу и тушь и попросил оставить ему на память описание этого пейзажа. Первый ученик взял в руки перо и написал;

Пред моим очарованным взором

Благовонных цветов лепестки,

Отраженные чудным узором

В серебристой воде реки.

В перламутровой светлой короне

Лотос царствует среди них,

Месяц плавает, но не тонет,

На прозрачных волнах речных.

Все тут дивной полно красоты,

Словно в мире волшебной мечты.

Второй ученик также быстро сочинил стихотворение:

Ветер тихо деревьев листву шевелит,

Месяц свет золотистый струит,

Воздух сладким дыханьем цветов напоен,

Мне все мнится, что это — сон.

Под ажурною сенью колонн витых

Я сижу меж друзей моих,

Я хотел бы мгновенный полет прекратить,

Чтобы здесь весь мой век пробыть.

А Тюнг Ньи ничего не смог придумать. Друзья его уже закончили сочинять стихи, тогда он взял в руки кисточку и написал первые пришедшие ему в голову слова из жаргона мясников: «Туша освежевана, сердце спеши в рагу превратить». Но наш Чанг по невежеству своему так начертал иероглифы, что из них можно было извлечь какой угодно смысл, только не то, что они значили в самом деле. И жрец, взяв из рук листок, прочитал начертанные на нем две строчки следующим образом: «Душа очарована, сердце тоже в раю красоты». Задрожав от восторга, он воскликнул:

— О, как это превосходно! Как это тонко и в то же время кратко выражено! Изумительно! Неподражаемо! Только древние мудрецы могли так сжато излагать столь глубокие мысли! В жизни я не слыхал ничего, что в такой мере согласовалось бы с красотою этого пейзажа…

И он тут же приказал начертать изречение Тюнг Ньи золотом на доске из черного дерева. На следующий день жрец отправился проводить Чанга и его спутников, он шел рядом с Тюнг Ньи и, не обращая ни малейшего внимания на его друзей, ловил каждое слово Чанга, приходя в восторг от всего, что бы тот ни сказал. А когда они распрощались, жрец долго еще стоял и смотрел ему вслед, повторяя про себя:

— «Душа очарована, сердце тоже в раю красоты»… О, как это превосходно…

5

Чанг и его спутники продолжали свой путь. Места, где они проходили, были полны очарования. Побеги бамбука склонялись над дорогой, путники шли в их прохладной тени, вокруг благоухали цветы, а у берегов озера сверкали перламутровые лепестки лотосов. Роскошные дворцы знатных вельмож белели в густой зелени, а по гористой дороге шло множество путников.

Вдруг Тюнг Ньи остановился, в саду он увидел девушку неописуемой красоты. Вместе с двумя хорошенькими служанками она рвала цветы. Сердце юноши сильно забилось, и он с невольной досадой смерил взглядом высокую стену, окружавшую сад, отыскивая глазами вход. Увидав, наконец, ворота, Тюнг Ньи прошел еще немного со своими спутниками, а затем, притворившись, будто вспомнил о каком-то чрезвычайно важном деле, сказал, что ему нужно посетить родственников, живущих неподалеку отсюда. Прощаясь, Чанг сказал:

— Прошу вас, продолжайте путь в столицу без меня, а я, как только окончу свои дела, поспешу вслед за вами.

Тюнг Ньи же вернулся к высокой стене и начал расспрашивать прохожих, кто хозяин этого дома и сада. Наконец он узнал, что это владения одного царского военачальника из семьи Буи. Буи имеет только одну дочь, прекрасную, как цветок, и зовут ее Фан Кхань. Она славилась чудесной красотой, а кроме того, была наделена умом и замечательным талантом рукодельницы. Отец никак не мог найти для нее достойного жениха.

Но как раз в ночь накануне небо послало Буи странное знамение. Во сне явился ему человек чудесного облика и повторил трижды:

— Скорее вставай, военачальник Буи, и выходи встречать своего зятя чанга…

Вздрогнув, Буи пробудился. Необычайный сон не шел у него из головы, и он решил проверить, не пришел ли и вправду этот жених, предсказанный небом. Отворив резные двери своей спальни, вельможа спустился по выложенной цветными камешками террасе прямо в роскошный сад. Вдруг он увидел у ворот юношу. Это был Чанг, он стоял, склонив голову, и, позабыв обо всем на свете, любовался прекрасной Фан Кхань, срывавшей цветы. Почтенный Буи пригласил Тюнг Ньи в сад.

— Что ты стоишь здесь, юноша, может быть, тебе нужно что-нибудь?

Чанг от волнения даже вспотел.

— По… почтенный вельможа, — начал он запинаясь, — я студент и иду сейчас в столицу на царский экзамен. Вид этого чудесного дворца среди благоухающих цветов и прекрасных деревьев заставил меня остановиться, чтобы полюбоваться им. Я прошу простить меня за беспокойство, которое я вам причинил.

Скромные слова Чанга и его смышленое лицо очень понравились военачальнику Буи. Он пригласил юношу войти в Уен-Ыонг-Динь — так назывался этот дворец, который вельможа построил специально для того, чтобы отпраздновать в нем свадьбу своей дочери. Буи приказал слугам подать вино и различные яства и стал радушно угощать Тюнг Ньи. Чанг же, расхрабрившись от выпитого вина и окружающей его красоты, с большим чувством прочитал два стихотворения, сочиненные его спутниками, выдав их за свои собственные. Тюнг Ньи читал эти стихи нараспев, от гордости у него даже дрожали колени.