Сказки доктора Левита: Беспокойные герои (Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт) - [22]

Глава восемнадцатая Ближайшие последствия погрома

Жуткая сенсация Кишиневского погрома прокатилась по еврейскому и нееврейскому миру. Сегодня уже нелегко себе представить ужас этого известия. XX век и начало XXI века были таковы, что нынешнего человека не ужаснула бы так сильно гибель максимум полусотни людей, тем более евреев. Но XX век только начинался, и весной 1903 года люди еще оценивали события по меркам века XIX. И выходило, что случилось нечто невероятное. Жаботинский вбежал в редакцию «Одесских новостей» и что-то бессвязно кричал. Сотрудники с трудом поняли, что он обвиняет их (ничего плохого евреям не сделавших), а заодно и весь христианский мир в варварской жестокости. Через несколько дней успокоился Жаботинский и снова стал трезво смотреть на вещи, но никогда не увидела больше Одесса прежнего Жаботинского — веселого, искрометного репортера. До того дня он сочувствовал сионистам. Теперь стал в первую очередь — сионистом, а все остальное отошло на второй план. И много было таких весной 1903 года. Весь оптимизм, который ухитрялась еще сохранить в России часть евреев, простых и интеллигентных, как рукой сняло. Все вдруг сообразили, что находятся на краю бездны. Теперь уж никто из «коренных» американских евреев слова не говорил против приезда «ост-юде». Они тоже кипели гневом. Ахнул и «весь крещеный мир». Но русским евреям было не до ахов и охов. Сбор средств на помощь жертвам погрома был не единственным и не главным их занятием. А собрали, кстати, немало и в России, и за границей. Но евреи нутром чувствовали — это только начало. И не ошиблись на этот раз. Глава минских сионистов Шиммон Розенбаум на собрании, посвященном официально сбору средств в помощь жертвам погрома, а фактически — на самооборону, прямо сказал, что Кишиневу еще повезло — туда направлены деньги, а дальше будет только хуже, ибо погромы начнутся повсюду, но помощи ждать будет неоткуда. (Эти слова оказались пророческими, и пророчество сбылось очень скоро.) Тогда появилось очень много нелегальных воззваний. Самым знаменитым стало «Тайное послание» за подписью «Союз еврейских писателей». Теперь мы знаем, что в «союз» входили Дубнов, Равницкий, Ахад ха-Ам, Бялик, Бен-Ами. Это был Мордехай Бен-Ами (в миру Марк Рабинович). Он еще в 1881 году организовал еврейскую самооборону в Одессе. Все, кроме Дубнова, — сионисты. «Послание» было напечатано всего в ста экземплярах, с просьбой ко всем сообщать его содержание как можно большему числу людей. Ну, а призывало оно, конечно, «организовать самооборону, дабы наши ненавистники увидели, что мы не стадо баранов на бойне». Осторожности были не лишними. Правительство сразу начало борьбу с организацией самообороны. Но воззвания доходили до еврейских сердец. Сионисты самых разных толков оказались причастны к самообороне. Но в дальнейшем на первый план выдвинулись сионисты-социалисты. Что было, то было. До того, как продолжим мы говорить о делах сионистских, надо пару слов сказать о художественной литературе. Бывает, что и она влияет на события.

А началось с того, что по инициативе Дубнова был организован в Одессе комитет по расследованию событий в Кишиневе. И он направил в Кишинев Бялика. Полтора месяца пробыл Бялик в Кишиневе — собирал материалы. Туда же приехал тогда и Жаботинский. Либеральные «Одесские новости» тоже объявили сбор средств в помощь пострадавшим от погрома. Собрали много денег и вещей, и редакция послала своего сотрудника Жаботинского распределять пожертвования в Кишиневе. Там он познакомился со многими видными сионистами. Для нас важно, что он познакомился с Бяликом. Хотя оба литератора жили в Одессе, но познакомились они в Кишиневе. И знакомство их имело свои последствия. Бялик, один из создателей современной литературы на иврите, написал поэму «Сказание о погроме». Считалось, по цензурным соображениям, что события там описаны в Немирове, во времена Хмельницкого. (Поэма вышла в 1904 году под названием «Погром в Немирове».) Но все всё понимали. Сегодня в Израиле ее, конечно, читают на иврите. Но тогда иврит еще мало кто знал должным образом. Вот почему большое значение имел перевод на русский язык, который блистательно сделал Жаботинский, — перевод его читали много больше людей, чем оригинал. Жаботинский и сам читал поэму в молодежных кружках. Она нелегально расходилась в огромном количестве экземпляров. Конечно, нельзя сказать, что эта поэма породила самооборону, но она сильно способствовала ее росту. Позорные факты, изложенные там, — к примеру, эпизод, когда жених прячется на помойке, его невесту насилуют, а он потом отказывается на ней жениться, — не выдуманы. Бялик записал их со слов очевидцев. Потому и воздействовала поэма на людей так сильно.

Глава девятнадцатая Может ли быть польза от антисемита?

В Российской империи никогда не могли решить окончательно, что делать с сионистами. Вроде бы они ничем не угрожали. Государство свое собирались строить достаточно далеко и даже являли собой некое противодействие революционному движению. Но с другой стороны, «добудут себе евреи государство или нет — это еще только Бог ведает, а дух их уже подымается», — писала одна черносотенная газета. И эмиграция в Страну Израильскую пока что была ничтожна. А вот «подъем духа» уже чувствовался. В сионизме, кстати, было направление, именно это и считавшее главным — воспитательно-культурную работу. А что до переезда в Землю Израильскую, то в те годы наши противники говорили: «В одном Бердичеве больше еврейского народа, чем во всей Земле Израильской». А перед Первой мировой войной повторяли: «В одном Львове (или Вильно) больше евреев, чем в Земле Израильской». А потом, в 20-е годы: «В одной Варшаве больше евреев, чем в Земле Израильской». В дни моей молодости утверждали: «В одном Нью-Йорке больше евреев, чем во всем Израиле». А сейчас: «В Северной Америке, т. е. в США и Канаде вместе, больше евреев, чем в Израиле». Да, пока больше на 20 %. Но вернемся в начало XX века, в «стадию Бердичева».