Сказки для взрослых детей - [55]

— Нужно её уничтожить! — решительно произнёс он, извлекая из ножен большой меч.

Когда клинок опускался на беззащитные стебли розы, ему казалось, будто до ушей доносятся многочисленные стоны умирающих цветов, а когда меч поднимался над новыми жертвами, он видел перед собой бутоны, в которых ошалевшее воображение угадывало испуганные глаза. Но этот враг розы отличался жестокостью и неумолимостью. Его сердце, наполненное только стремлением к мести, не ведало ни жалости, ни упрёка.

Когда работа приближалась к концу и в живых оставалось всего лишь несколько отростков красной розы, Хун-Ахаву вдруг показалось, будто земля заколебалась у него под ногами. Глаза, обращённые к растению, не могли заметить лёгкого дымка, поднявшегося над ближайшей горной вершиной, поскольку та находилась позади него. Он неистово рубил и рубил мечом до тех пор, пока не остался в живых последний стебель розового куста. В этот момент издали, из-за спины, послышался таинственный грохот. Остановившись, жрец оглянулся и оторопел, увидев, как дрожит гора. Из кратера уже вырывались первые сгустки пламени и пепла. То же самое происходило над соседними вершинами. Испугался Хун-Ахав, поняв, что предание было не простой выдумкой, а истиной, заслуживающей неукоснительного исполнения. Но рука, сжимающая меч, уже была занесена над последним цветком и, пока он созерцал открывшееся взору угрожающее зрелище, она успела опуститься…

— Что я наделал! — воскликнул преступник, постигая весь масштаб своего поступка.

Но было слишком поздно что-либо исправлять. Тогда он нагнулся с целью поднять только срезанную последнюю красную розу, но вдруг воздух наполнился страшным гулом и земля вздрогнула, повалив жестокого человека на следы его преступления. Страх, неведомый ему до последнего дня, вдруг охватил всё существо и отнял способность мыслить. Вытерев грязной рукой испачканное пеплом лицо, он снова потянулся к алому, как кровь, цветку — не то для того, чтобы попросить у него прощения, не то для того, чтобы насладиться его гибелью.

В этот миг из нескольких вершин в небо устремились огромные выбросы вулканического пепла с огнём, а в следующую минуту до слуха донёсся оглушительный грохот, заставивший виновника катастрофы приникнуть к земле. Его десница сжимала розу с такой силой, что шипы проткнули её до кости. Из ранок потекла кровь, столь же чёрная, как его сердце. Когда она попала на лепестки розы, откуда-то с неба вдруг послышался голос:

— О, злое сердце! Ты погубил жизнь. Из-за тебя сегодня погибнет эта страна. Но ты останешься жив и будешь до конца света находиться во зле. Твоим именем матери будут пугать непослушных детей, с ним будут связаны представления грядущих поколений о страдании и зле.

После того, как глас перестал вещать, вулканы разразились страшными извержениями, земля затряслась. На месте преступления образовалась трещина, из которой повалил дым. Вскоре и оттуда изверглись фонтаны пламени и камней. Со стороны пылающей столицы доносились крики отчаяния, боли и ужаса.

Но Хун-Ахав их не слышал. Его плоть, непостижимым образом поднятая над островом, застыла в насыщенном вулканическими испарениями воздухе. Всемогущей силе было угодно заставить его созерцать последствия содеянного зла. Бывший жрец ещё успел увидеть, как несколько трещин прорезали столицу и беспощадный огонь охватил последние остатки её былого могущества. Потом его руки вдруг превратились в огромные чёрные крылья и, с силой загребая воздух, понесли его в западном направлении…

Как свидетельствуют археологические данные, во времена более поздние, нежели те, к которым я имел смелость прикоснуться, Хун-Ахав считался повелителем ада и вечного зла у майя. Что касается розы, она произрастает на всех континентах в самых замысловатых видах, сортах, расцветках.

КОШМАР

Открыв глаза, он не сразу осознал, где находится. Большая комната, обложенная мраморными плитами, расплывалась перед глазами; тяжелый туман застилал веки, сливая в одну кучу стены, большой стол, беспорядок на нем и огромное окно. Собравшись с силами, он простонал:

— Пить! Ради Бахуса, дайте мне пить!

Какой — то человек склонился над ним и прижал к его устам кувшин с водой.

Напившись, он уселся на ковре, который недавно ему привезли из Персии, и спросил:

— Что со мною? Кто я есть?

Слуга удивленно прикоснулся к его плечу.

— Господин Аристарх! Неужели ты вечером столько выпил, что забыл собственное имя?

— Аристарх! Кто это такой?

— Это ты и есть. А я — твой отпущенник Деций. Я не припомню, чтобы ты пил больше двух бокалов вина, а от такого количества столь сильно не опьянеть. Что с тобой, господин?

— Что со мной? Эх, если б я знал!..

Во времена римского императора Гая Цезаря, более известного по прозвищу Калигула, творились всяческие бесчинства. Цезарь был заинтересован в деньгах своих подданных, не беспокоясь о методах их добычи. Друг писал доносы на друга, обвиняя его в богохульстве; и тогда император велел казнить виновного без всякого следствия, а его имущество пополняло казну. Такая политика многим приходилась не по душе. Но Аристарх не был римлянином, не претендовал на место в Сенате или на звание всадника. Грек по происхождению, очень состоятельный купец, он мог бы позволить себе купить не только тогу сенатора и превратиться другом императора, но и, пожалуй, весь Сенат и самого Калигулу. Но это было ему ни к чему. Отец его, будучи еще жив, учил сына мудрости, в том числе никогда не гнаться за славой и почестями, не обзаводиться друзьями из числа римских граждан и не употреблять много вина, особенно с римлянами. Первое из этих наставлений Аристарх усвоил хорошо, а второе и третье иногда нарушал. При Калигуле открылись широкие возможности для обогащения, чем и не замедлил воспользоваться юноша. Его состояние возрастало стремительно, десятка два кораблей бороздили море на его пользу и, казалось, все идет как нельзя лучше. Но по долгу положения ему приходилось встречаться с римскими чиновниками: кому дать взятку, кому уплатить налог, с кем договориться о торговых делах. В его дворец приходили римляне — горделивые, наглые, спесивые, — и вели себя почти как у себя дома, но Аристарх молча терпел.