Сказки Бустаная - [48]

Женщина что-то пела и, тихонько посмеиваясь, говорила на разные голоса, гуляя между бледными пятнышками детских лиц как между фонариками, вроде тех, что развесила сама. Она легко притрагивалась то к неподвижному лицу, то к лампадке, лампадки начинали раскачиваться, покачивались руки-деревья и чёрный, бархатный воздух.

Из сырых канав в холмах, из-под затянутых паутиной корней выбирались упругие, длинные твари, и, странно прыгая, двигались к холму с домиком. Жилистые, сухие, будто вяленые и обрубленные с одного края тела, несли слишком большие головы с одним глазом, из зловонных пастей иглами торчали зубы. Твари ловко прыгали на одной ноге, оскальзывались на сырой траве и падали, но продолжали упорно ползти, цепляясь за траву одной рукой, похожие на идущую по земле на нерест рыбу.

Судя по ставшему низким и особо певучим голосу женщины, она теперь рассказывала что-то страшное и интересное, и, казалось, свет слабее отражался от неподвижных детских щёк и лбов. Нехотя шевельнулись листья, кривая, зазубренная тень чиркнула по присевшей от ужаса траве. За низкой оградой свет мазнул по верблюжьему скелету и даже немного по глухой, чёрной хламиде сидящего на его спине существа. Голодное рыбье шлёпанье и смрад кишели с другой стороны оградки, готовые перепрыгнуть её каждый миг.

— … а пришлых демонов нам не нужно, — нараспев проговорила женщина, будто продолжая свою сказку, — у нас и своих как песка. Да и не приживутся они тут. Здесь где-то, в этих холмах, ходит дух моей прабабки. Думаю, если она повстречает это ничтожество верхом на косточках, ему будет не на чем ездить и нечем покрыться.

Холодный и насмешливый женский голос смыл призрака, как студёная вода смывает прах. Хищное копошение с другой стороны тоже затихло. В узком входе во двор, отмеченном двумя большими камнями, неожиданно появился высокий, сухощавый мужчина и, скромно улыбаясь, осторожно пошёл к каменному столу.

— Таким образом меряться со мной силами тоже не надо, — Высокая, статная женщина в тяжёлой и яркой берберской одежде стояла недалеко от освещённой двери, слегка вытянув вперёд правую руку.

В её пальцах, сжатый за тонкую шею, висел короткий, но явно тяжёлый волнистый меч-флисса, и по-птичьи смотрел на гостя глазом на клювастом навершии.

Мужчина постоял в нерешительности, потом ткнул куда-то в одежду покрытой рукавом рукой, и неизвестное оружие, так и не показавшись, спряталось в складках. Потом пришелец резко посмотрел в сторону стола и остолбенел.

Никаких детей там не было. Застывшие бледные лица погасли, словно лунные блики на стене. То, что казалось слабыми намёками на фигурки, оказалось тенями от веток.

— Я бездетна. И живу на отшибе. А иногда так хочется рассказать детям сказку.

На незваного гостя мало что могло подействовать, но тут его, кажется, проняло.

— Меня зовут Малик, — в его голосе явно звучала неловкость.

— Меня зовут Маркунда. Правда, я такая же «Маркунда», как ты «Малик».

Мужчина снова замешкался.

— Я хотел предложить союз в одном деле.

— Сначала нападаешь, а когда ничего не получается предлагаешь союз? К тому же вы, арабы, не соблюдаете договоров.

— Я не араб, египтянин. Я договоры соблюдаю. А насчёт нападения… Это лучший способ узнать, достойный ли перед тобой союзник.

— Ну-ну… Значит, принял ислам и побежал за добычей?

— Вы все скоро сделаете то же самое.

— Все, да не все… Так что за дело?

— Книга.

— Зачем мне какая-то книга?

— Таким людям как ты и я она нужна скорее для удовлетворения любопытства, а таким как халиф Хасан или…ваша королева она может рассказать самое важное для них в жизни. Поверь мне, самое важное.

— Что ж, пойдём в дом, поговорим. — Дом, внутренне напрягшись, принял в свой свет двух колдунов. Входной полог опустился и вещи как хвосты подобрали свои тени.

* * *

Окружённая походными шатрами большая площадка была переполнена народом. Сияло яркое утро и все, кто занимал сколько-нибудь важное положение, сгрудились под огромными зонтами. Перед восседающем на двух подушках великим полководцем Хасаном ибн Нуманом, назначенным владыкой ещё не захваченной Ифрикии, закаменела шеренга роскошно одетых имазиген — в разное время принявших ислам вождей. Поодаль небольшой толпой стояли сопровождавшие этих избранных люди. Именно там находился похожий на толстенького попугая и такой же умный и насмешливый Благородный по имени Йизри. Он с умилённым удовольствием ел глазами своего господина, стоявшего в шеренге счастливцев, а заодно старался не пропустить ничего из происходящего.

В полной тишине Хасан ибн Нуман с точно рассчитанным отсутствием какого-либо выражения на лице несколько минут смотрел на своих приближённых, а потом нарочито громким и величавым голосом произнёс:

— Итак, остались ли ещё в Ифрикии сильные властители, которых мы можем покорить?

Йизри чуть не подпрыгнул: вот оно, началось! И невольно усмехнулся: точно такой же вопрос и совершенно тем же тоном Хасан задал перед походом на Карфаген, причём все знали, что ему отлично известны имена всех вождей имазиген, названия их областей и их расположение, а также имена начальников византийских гарнизонов и, часто, число их солдат. И вообще, если говорить честно, Хасан любил всё обставить так, что летописцам было что писать, но не очень это умел. Он был слишком нетерпелив и ему надоедало продумывать мелочи.