Сказка в творчестве Н.А. Римского-Корсакова - [19]

В ”Ночи перед рождеством”, как и в "Майской ночи”, композитор широко использует украинские народные песни, что для него имело важное значение, причем не только эстетическое (красота народного мелоса), но и этическое: герои его опер говорили подлинным народным языком. В первой ”гоголевской” опере звучат хороводные, игровые песни, во второй — колядки и щедривки[4].

В ”Ночи перед рождеством” особое внимание привлекают оркестровые эпизоды — яркие и живописные музыкальные картины. Необходимо заметить, что Римский-Корсаков был непревзойденным мастером создания, если можно так выразиться, ”зримой” музыки. Он обладал редким даром звуковой конкретности, который особенно ярко проявлялся в отображении им образов природы. Картину зимнего звездного неба с ощущением холодного морозного воздуха мы ”видим”, когда слушаем вступление к опере. Оркестровыми средствами решена и сцена полета Вакулы, здесь композитор следует гоголевскому описанию: ”Все было светло в вышине. Воздух в легком серебряном тумане был прозрачен. Все было видно, и даже можно было заметить, как вихрем проносится мимо них, сидя в горшке, колдун, как звезды, собравшись в кучу, играли в жмурки...” Полет Вакулы вырастает в опере в целую музыкальную картину, в которой пейзаж звездного неба (вступление к шестой картине) сменяется балетной сюитой, названной автором ”Игры и пляски звезд”, затем ”Бесовской колядкой”, где разгулявшаяся нечисть старается ”Коляду пугать, Овсеня стращать”, и, наконец, сиянием огней Петербурга, открывшегося глазам Вакулы.

Каким же образом композитор творит свои волшебные картины? Подобно тому как художник пользуется красками, Римский-Корсаков в своей "музыкальной живописи" работает с тембрами оркестровых инструментов. Например, ночное зимнее небо он "рисует" прозрачно-холодноватым "мерцанием" челесты и колокольчиков на фоне изысканно-таинственного звучания арфы. А когда мы слышим "Игры и пляски звезд", то понимаем, что композитор не может отказать себе в удовольствии "поиграть" оркестровыми красками еще и еще, поэтому-то гоголевскую фразу о звездах, "играющих в жмурки", преображает в танцевальную сюиту.

Чутье на инструменты было у Римского-Корсакова поразительным. Он в совершенстве знал их выразительные возможности и любил повторять своим ученикам: "В оркестре нет дурных звучностей". Действительно, он любил каждый инструмент и каждому помогал "заговорить" голосом, наиболее полно выражавшим его возможности. Так и напрашивается сравнение Николая Андреевича с режиссером, у которого каждый актер талантлив.

У Римского-Корсакова инструменты не просто выразительны, их звучание исполнено красоты. О его инструментовке можно говорить, сравнивая ее с чувством цвета у мастера-живописца, который точно знает, чувствует и выбирает нужный цвет. И так же как художник-колорист "играет" красками (вспомним полотна М. Врубеля, В. Серова, Н. Рериха), так и Римский-Корсаков "играет" тембрами. Не случайно его оркестр называют красочным, живописным.

И еще об одной особенности дарования композитора хочется здесь сказать: ему была свойственна удивительная способность музыкального слуха ассоциировать звук с цветом. Наверное, поэтому и гармонии у него тоже красочны, и тональностями он "играет" так же естественно, как тембрами. Можно только приблизительно догадываться о том, что вмещала в себя фантазия великого художника, в какие красочные звуковые одежды облекались его образы. Примечательно еще и то, что к своим "секретам волшебства" он, как правило, прибегает тогда, когда нужно показать в музыке появление "чуда", пляшут ли звезды в зимнем небе, плывет ли по морю царевна Лебедь или глазам изумленного юноши является таинственная русалка... Да и просто картины природы: зачастую и их мы воспринимаем как нечто волшебное.

"Ночь перед рождеством" была завершена в 1895 году, но с ее окончанием идеи и образы, занимавшие воображение Римского-Корсакова, не иссякают. Он в расцвете творческих сил: впереди у него — "Садко".

А. Баева „Садко"

Садко... Легендарный певец-гусляр, покоривший своим искусством царство морское и принесший славу и богатство великому граду Новгороду. Память о нем уходит в глубокое прошлое, в былинный эпос — этот "живой памятник” древнерусской культуры, сохранивший до нашего времени имена прославленных русских богатырей: Ильи Муромца, Добрыни Никитича, Алеши Поповича. Былины пронизаны высокой патетикой, духом патриотизма и любви к Родине.

В 1804 году в Москве было издано собрание русских народных песен под названием "Древние русские стихотворения", известные ныне как "Сборник Кирши Данилова". Основу его и составили былинные повести о Соловье Будимировиче, Волхе Всеславьиче, Ставре-боярине, Василии Буслаеве, о героических деяниях Ильи Муромца и его сотоварищей и многие, многие другие. Значение этого издания трудно переоценить. Оно стало подлинным событием в русской культуре XIX века, действенным стимулом к последующему собиранию и изучению народной поэзии, вызвало непосредственный интерес у поэтов-декабристов, у А. С. Пушкина, у Н. М. Карамзина. О "Древних русских стихотворениях" В. Г. Белинский писал: "Эта книга драгоценная, истинная сокровищница величайших богатств народной поэзии, которая должна быть знакома всякому русскому человеку, если поэзия не чужда души его и если все родственное русскому духу сильнее заставляет биться его сердце... очень полезно, и даже необходимо знакомить детей с русскими народными песнями, читать им, с немногими пропусками, стихотворные сказки Кирши Данилова". Две былины этого замечательного собрания посвящены странствиям Садко ("Садко богатый гость" и "Садков корабль стал на море”), молодца доброго и удалого, его необычайным приключениям в Новеграде, что находится подле славного озера Ильменя, и на сине море, где повстречался он с Царем морским и изумил его мастерством своим певца-гусляра. Именно магическая сила искусства Садко и привлекла внимание И. Е. Репина и М. А. Врубеля — выдающихся художников прошлого столетия, запечатлевших его образ на своих полотнах. Садко мечтали воплотить в музыке М. П. Мусоргский и П. И. Чайковский. Историк Н. И. Костомаров в 1861 году писал: "Когда всмотришься и вдумаешься в сокровища русской народной поэзии, то беспрестанно жалеешь, зачем не родился поэтом, живописцем, композитором. Вот, например, песни о Садко, богатом госте Новгородском... Боже мой! Что за удивительный сюжет для оперы!”