Сказка про маленьких лесных фей - [11]

Гюльчичек всё пробовала, всё хвалила, но сама ждала, когда же её угостят алычой.

— Что тебе ещё хочется? — спросил Кузнечик с тайной завистью, ведь ему никогда не уделяли столько внимания.

Гюльчичек застеснялась, покраснела и глазами показала на значок Алчичек. Не успели дошколята переглянуться, как Кузнечик уже принёс две алычи, зрелую и незрелую:

— Вот!

Гюльчичек сначала откусила от незрелой алычи. Она оказалась кислющей-прекислющей.

— Вкусная? — спросил Кузнечик.

— Да-а-а…

— Очень?

— Н-не знаю…

Гюльчичек не хотелось обидеть Кузнечика, который старался для неё.

А Кузнечик опять исчез и вернулся с полным карманом незрелых плодов.

— А вторую что же ты не ешь? — удивился он.

— Пусть останется… на потом, — сказала Гюльчичек.

«Оказывается, это вкуснятина, если её даже оставляют на потом», — подумал Кузнечик и, куснув разочек, так и подпрыгнул выше дома.

— Что? Что? — завизжали дошколята, с любопытством наблюдавшие за ним. — Вкусно?

Кузнечик не мог сказать «да», потому что было очень невкусно, но и не мог сказать «нет», ведь Гюльчичек только что сказала «да».

Малыши, замерев, ждали ответа. И тогда Кузнечик, закрыв глаза (будто бы от удовольствия), застрекотал как ни в чём не бывало:

— О, ещё как!

И одну за другой побросал в рот все ягоды.

— Видели?

— Видели! — поразились дошколята. — Ты что, глотаешь и не жуёшь?!

— Мне можно, — ответил Кузнечик. — Я — большой. А вот вам ни в коем случае нельзя: вы маленькие.

А Гюльчичек сжимала в руке спелую красную алычу и ничего не могла понять.

— Алчичек, — спросила она, — почему вы носите алычовые значки?

— Потому что алыча у нас — священный плод.

— А почему она священная?

— Потому что зацветает самая первая из деревьев и зовёт за собой цвести все остальные. И цветы у неё синие-синие, как небо. А уж потом расцветают фиалки, ландыши, незабудки, колокольчики. Поэтому мы и выбрали красивый листик алычи для своего значка.

— А я знал! А я знал! — закричал Кузнечик.

— Что ты знал?

— Ни-че-го! Знать ничего — тоже великое дело! — Кузнечик схватил Гюльчичек за руку. — Пойдём, Гюльчичек, погуляем, я тебе что-то покажу. Пойдём скорее!

Дело в том, что у Кузнечика начинал болеть живот, но он боялся сказать об этом кому-нибудь, кроме Гюльчичек. И повёл её прямо к воротам больницы.

— Так что ты мне хотел показать? — недоумевая, спросила Гюльчичек.

Но Кузнечик уже вбежал в больничный двор и через открытое окно впрыгнул прямо в палату. Там он растянулся на крахмально-чистой постели.

— Ты кто такой?! — изумилась фея-врач.

— Я! Не узнали?

— Нет, не узнала. Почему ты самовольно появился здесь?

— Да как же вы меня не узнаёте? Я — Кузнечик. Вы только вчера угощали меня вареньем. Вспомнили?

— Может быть. Но варенья больше нет. Вставай!

— Почему?

— Потому что ты не болен.

— Я болен!

— Больных привозят на фургоне. А ты явился самовольно, да ещё и через окно.

Дверь осторожно приоткрылась, и раздался голос Гюльчичек:

— Он правда болен. Он проглотил много кислой алычи.

Фея-врач удивилась, но строго сказала:

— Опять ты? Закрой сейчас же дверь! В больнице не должны раздаваться ничьи голоса, кроме голосов больного и врача.

Кузнечик обрадовался:

— Значит, я больной?

— Ладно, предположим. Что у тебя болит?

— Животик.

Фея-врач хлопнула в ладоши, и в палате появился орехоносик в белом халате.

— Что, он тоже врач? — недоверчиво спросил Кузнечик.

— Нет, не врач, — строго ответила фея и велела неврачу завязать Кузнечику глаза.

— Для чего это?

— Не для того, чтобы в жмурки играть. А для лечения.

Когда неврач принялся привязывать Кузнечику руки и ноги, тот возмущённо застрекотал:

— Ой-ё-ёй! Что ты делаешь?

— Пока ничего. А вот теперь на, понюхай! — И поднёс что-то приятное к носу Кузнечика. — Считай вслух.

— А что мне нужно считать? Я ничего не вижу.

— И не надо видеть. Просто считай себе, и всё. От десяти до одного.

— Десять, девять, семь, четыре…

— Стоп! После девяти — семь? А после семи — четыре? И не стыдно тебе?

— Нет! Ни капельки! Я ведь в школу не хожу.

— Вот поэтому и попадаешь без конца в больницу, — строго заметила фея-врач, намыливая руки.

— Ну и не без конца, а всего только второй раз…

— Два раза за два дня — это тебе мало? — щёлкнул его по носу неврач. — Запомни: девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре… А теперь считай снова!

— Десять, девять, восемь… восемь… восемь…

— Наконец-то уснул, всё в порядке, — сказал неврач.

— Кто? Я? Я не уснул!

— Почему?

— Как почему? Ещё Ворона не звонила отбой. Ты что, такой же неуч, как и я?

Фея-врач тихо шепнула:

— Надо прибавить дозу снотворного.

— Да-да, правильно! — обрадовался Кузнечик. — Мне так нравится его запах!

Неврач поднёс к носу Кузнечика целую пробирку с лекарством:

— Считай опять.

— Как — с конца или с начала?

— Как хочешь.

— Я хочу с начала — так легче. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Хватит? А то я дальше не знаю.

— Бесполезно! — рассердился неврач. — Больной, почему ты не засыпаешь?

— Почему? Дайте варенья — сразу усну!

Неврач принёс блюдечко с вареньем и развязал Кузнечика. Съев всё до капельки, довольный Кузнечик растянулся на кровати:

— Теперь привязывайте как хотите!

Неврач покрепче привязал Кузнечика и вновь приставил к его носу пробирку. Через минуту спросил: