Сказка о Снежной Королеве - [54]

Роман вдруг осознал, что все еще стоит на коленях перед ней. Он поднялся медленно и присел на край постели рядом с Анжеликой. Она не отодвинулась.

— Ну, подумай, кому нужно так беспокоиться обо мне? — попытался быть разумным Роман. — И потом, никто из моих знакомых не знает, что ты беременная. Я говорил об этом только с женой.

— Значит, все это — с подачи твоей жены, — сказала Анжелика.

— Ерунда! Зачем ты мне это говоришь?

Анжелика устало усмехнулась. Яркая капля крови, начав свой путь в уголке губы, доползла уже почти до подбородка.

— А какие еще у тебя будут предположения?

— Как выглядел этот тип? — спросил Роман.

— Ну… — Анжелика задумалась, — он обычный. Не знаю, как сказать.

«Не успела еще придумать», — с тихим раздражением подумал Роман, но вслух спросил:

— Какого он роста? Какие у него волосы? Во что он одет?

— Ну, ростом как ты, — медленно начала Анжелика, — приблизительно… Куртка тоже типа твоей. Черная. Только, кажется, кожаная.

— Может, это был я? — нервно хохотнул Роман.

— Он похож на футболиста Бэкхема. Который на Виктории из «Спайс Герлз» женился. Ну, такой же светленький, лохматенький немножко. Симпатичный, короче. И… у него вот здесь небольшое такое родимое пятно, — она подняла руку и осторожно дотронулась до своей щеки над разбитой губой.

— Очень убедительно, — сказал Роман. — У меня нет таких знакомых. У моей жены — тем более. И у нее нет денег, чтобы нанять кого-то.

— Я зря сказала тебе, — произнесла Анжелика отчаянно.

— Наверно, зря, — согласился Роман.

Жалость к ней прошла, осталась только злость — скорее, не к безвестному типу с родимым пятном, а к самой Анжелике. Ну да, это вполне в ее характере — поехать на встречу с незнакомцем. Она же сильная, она же умная, она же ничего не боится. Она же любит эти игры. Вот и доигралась. Хорошо, если выкидыша не будет… или нет, наоборот, пусть будет выкидыш. Тогда… тогда все опять станет так просто… так просто, как кажется Анжелике.

* * *

Торопливо, почти сразу после высшей точки, вскочил, посмотрел на часы, начал одеваться, не попадая ногами в брючины. Сонная Анжелика сидела на краю смятой постели. Было, было, ведь все это было уже когда-то… Придавленная мышь распято изображала подушку, несвежий запах от простыней…

Рома посмотрел на нее с удивлением: что, ты не одеваешься еще? Анжелика понуро натянула ставшие несоразмерно узкими брюки, свитер, отправилась в коридор за курткой. Из коридорного зеркала глянула на нее не совсем знакомая женщина, родственница какая-то, может быть, старшая сестра. Рома уже переминался с ноги на ногу у порога.

— Я вообще-то ехал сюда, чтобы поссориться с тобой, — сказал он между прочим.

— Поссориться? — рассеянно переспросила Анжелика, потирая языком заживающую царапку на губе. — Так в чем же дело?

Рома неуверенно как-то улыбнулся, как будто у него пропала охота торопиться.

— Давай ссориться, — предложила Анжелика.

Он не ожидал такого поворота дел, такой простоты ответа: насупился, озаботился.

— Ты хочешь этого?

— Нет. Но если ты ехал ради этого…

Рома тяжело вздохнул, помялся.

— Жена категорически сказала мне, чтобы я расстался с тобой, — сообщил он угрюмо.

Так вот в чем было дело! Его внезапный звонок Анжелике на трубку, эта незапланированная встреча: «у меня есть часик-полтора». Может быть… Да, вероятнее всего, Катя Потехина сейчас ждала дома возвращения мужа — со щитом или на щите. Рома должен был принести своей благоверной радостную весть о разрыве отношений с любовницей.

— И ты собираешься со мной расстаться? — просто поинтересовалась Анжелика. Не было почему-то ни боли, ни беспокойства — ничего.

— Она предъявила мне ультиматум. Сегодня последний раз, когда она отпустила меня к тебе. Она хотела, чтобы я сказал тебе, что все кончено.

Анжелика поняла, что сейчас останется одна. Это было не предчувствие — это была почти уверенность.

— Так говори, — предложила она.

Рома все мялся, играл с дверным замком — щелк-щелк.

— Я не хотел бы этого говорить. Я просто думаю, нам нужно переждать немного. Не встречаться какое-то время. Чтобы она успокоилась. Я не могу больше так издеваться над ней.

«Издеваться над ней, — повторяла про себя Анжелика, шагая вслед за Ромой по ступеням лестницы, привычно садясь в его машину. — Если не можешь над ней — значит, надо издеваться надо мной? Обещать, дарить надежды, заставлять ждать — во имя чего? Ради каких таких благ?»

Рома с серьезным и неприступным видом возился со стартером — что-то там барахлило. Анжелика набрала побольше воздуха в легкие.

— То есть твоя жена закапризничала, или проявила характер, или еще что-то в этом роде? Подергала за веревочки — и ты, как марионетка, уже готов. Хорошо.

Ею овладело странное спокойствие. Только голос почему-то срывался, и все слова выходили с придыханием, с присвистом, и кислорода не хватало.

— Не говори так, — строго сказал Рома. — Никто меня ни за что не дергал. Я думаю, что я сам перегнул палку. У меня такая дурацкая привычка. Я боюсь кому-то причинить боль и из-за этого причиняю очень много боли самым близким людям. Чем человек ближе ко мне, тем больнее я бью. Но ведь она может и не выдержать.