Сказка о Снежной Королеве - [33]

— Вот как? — протянула она, разглядывая его лицо так, будто видела его впервые. — Ну, это твое личное мнение.

— Ты не такая преданная, как моя жена, — Роман попытался объяснить свою точку зрения. — Может быть, она не такая красивая, как ты, и извилин в голове у нее меньше, но я знаю, что она никогда не бросит меня. Что бы ни случилось. Ты знаешь, что это за чувство — чувство уверенности? А у тебя все зависит… от настроения даже, может быть. Ты не смогла бы прожить с одним человеком всю жизнь. Ты привыкла играть с другими людьми, тебе нравится заставлять их подчиняться. Тебя не волнует результат. Тебе нужен сам процесс.

— Ты очень плохо меня знаешь, — сказала Анжелика.

— Я вообще тебя не знаю! — закричал Роман. — Я хотел бы узнать тебя получше! Хотел бы, но ты не даешь мне этого! Ты говоришь какие-то фразы, ты смеешься, улыбаешься, я теряю голову, а тебе это нравится… Я не могу напаивать тебя до бесчувствия всякий раз, когда захочу узнать хоть что-то о тебе и обо мне!

— Зачем? — спросила Анжелика.

— Что «зачем»?

— Зачем ты хочешь узнать меня лучше?

— Не знаю, — Роман покачал головой. — Но если я буду с тобой общаться, я должен узнать тебя, — он громко выдохнул воздух из легких, потом набрал его побольше, чтобы сказать самое главное: — Я не хотел расставаться с тобой сейчас. Но я тебя боюсь.

— Я вижу, — сказала Анжелика.

Роман уехал прочь от Анжеликиного дома с твердым намерением не видеть ее. Не видеть ее как можно дольше. Страх действительно занимал все большее место в их отношениях; невидимая какая-то пучина все глубже затягивала Романа, и не было сил противиться ее липким, сладким путам.

* * *

Рома не звонил. Где-то сзади, затылком, Анжелика чувствовала, что что-то не так; не вину свою чувствовала, а отражение своего поведения в Ромином мозгу. Что-то где-то не так было сказано; а ведь она не лгала, отвечая на вопросы своего дотошного любовника, была искренна настолько, насколько это вообще было возможно; ее нетрезвость лишь усугубляла эту искренность….Пытаясь ощутить себя виноватой (в чем виноватой?), набрала Ромин номер.

— Привет.

— Привет, — ответили на том конце трубки.

— Как дела?

— Хорошо. Очень много работы.

Анжелика, полулежа на диване с чашечкой кофе, усмехнулась про себя. Как-то раньше тебе эта работа не мешала со мной встречаться.

— Да, я понимаю, — сказала послушно. — Ты поэтому не звонишь?

— Поэтому. А почему еще?

— Мне показалось, что ты обиделся.

Поморщилась, показала язык своему отражению в зеркале — может быть, и не стоило этого говорить.

— Ты права, — сказал Рома.

— Действительно? И на что ты обиделся?

— Неважно. Ерунда.

— Ром, я была пьяная, я могла сказать какие-то глупости, — заявила Анжелика. — Извини.

— Да ничего. Что у тебя новенького? — равнодушно спросил он.

— У меня кошелек украли, — сообщила Анжелика.

Это произошло утром, в метро; черт ее угораздил ехать в метро; открыли «молнию» на сумке и вытащили кошелек.

— Да ты что? — оживился Рома. — Сколько там денег было?

Анжелика мысленно подсчитала. — Около четырехсот баксов.

— Сколько? — обалдел Рома.

— Ну, четыреста баксов и рублями немножко, — уточнила Анжелика.

— Ты шутишь? Зачем ты носишь с собой такие деньги?

— Ну, я хотела обменять их на финские марки. Два дня таскала в сумочке, смотрела по дороге во всех обменниках, где курс лучше. — Вот и досмотрелась, — саркастически сказал Рома. — Ты издеваешься? — обиделась Анжелика. Она не могла видеть сейчас выражения его лица, и это удручало ее, как всегда во время разговоров по телефону. Она не любила телефонные разговоры, потому что не могла видеть выражения лица собеседника. — Кто же носит с собой такие деньги? Ты очень расстроилась? — Пляшу и радуюсь, — Анжелика щелкнула кнопками переключения каналов на телевизионном пульте, и одновременно перещелкнулись мысли у нее в голове. — Скажи лучше, на что ты обиделся. — Знаешь, если честно, я вообще не собирался звонить тебе на этой неделе, — сообщил Рома.

— А я в четверг еду в Финляндию, — сказала Анжелика. — Так что если что, тогда уже совсем до следующей недели. Ты будешь дальше обижаться или как?

* * *

Примирение всегда безумно сладко. Это знал Роман еще из общения с Катей; с жадностью ждал он этой сладости от примирения с Анжеликой. Они поужинали на «Вехо», где у Романа были кое-какие дела; Роман все ждал, когда начнется наслаждение процессом мирения; но кроме некоторого удовлетворения от Анжеликиного звонка, он ничего не испытал. Все то время, что они катались по городу, Романа куда больше занимало то, что он должен был доделать сегодня на компьютере; невыполненная, но должная быть выполненной работа была предметом его моральных мучений. Нужно было ехать домой и работать. Роман предложил Анжелике поехать в офис, объяснив, что его долг на сегодня — срочно закончить файл. Он ждал взрыва эмоций с ее стороны, возможно, возмущения, но Анжелика согласилась покорно и с охотой; похоже, ей просто действительно хотелось побыть с ним рядом. Роман уселся за компьютер; Анжелика забралась с ногами в большое кресло и раскрыла книжку стиля «фэнтези», бесхозно валявшуюся на столе. Время близилось к полуночи, когда Роман вдруг почувствовал внезапно, как ему хорошо, ощутил невыразимую прелесть в данном положении вещей. Тихонько тикали часы на стене, Анжелика время от времени с шелестом переворачивала страницы, Роман негромко стучал по клавишам компьютера — невыразимый, почти домашний уют! Насколько был Роман лишен этого чувства в своем действительном доме! Он подумал о том, как просто, наверно, было бы все, если бы Анжелика стала его женой — вот такие тихие вечера, без скандалов и выяснения отношений… Да, наверно, так. — Я так много сегодня успел, — сказал Роман, отрываясь от экрана, — мне так хорошо, когда ты рядом. Он подошел и обнял Анжелику. Она по-прежнему сидела с ногами в кресле, такая тихая и спокойная. На ней было какое-то длинное тяжелое платье, светло-серое, с глухим воротом и расклешенной юбкой до пят; своим нарядом она сейчас более всего напоминала милую монашку.