Сказка на ночь - [19]

пусть бы снился а то я действительно был им

посторонняя память плескалась внутри

где на дне оголтелые годы слоями

так в фонтане блестящие ищешь рубли

сомневаясь в чужой нищете не своя ли

весь автобусный рейс из нью-йорка в ди-си

затаился и жил по возможности реже

сколько образом прежним в мозгу ни виси

не вернешься в того кем казался себе же

есть у томаса нейгеля странный трактат

каково ощутить себя мышью летучей

но любых убедительней чтений стократ

настигающий в жизни фактический случай

отпускаю с другим пропадай ни за грош

роковая в подпалинах кукла из пакли

если в штурманы телу теперь нехорош

в ком запасы dasein'а внезапно иссякли

тот который внутри манекена молчишь

изучай по трактату искусство полета

бестелесный теперь я летучая мышь

или черная мошка в луче эхолота

домашнее чтение

почти в младенчестве три ночи кряду

с фонариком листаешь илиаду

родительскую бдительность дразня

там близок зевс там полыхает грозно

копейная гекзаметрами бронза

и из-за баб ревнивая возня

или еще была другая книжка

от школьного евклида передышка

о несусветных подвигах войны

о мертвом камне выбранном посланцем

ступай мол друг и передай спартанцам

что вымерли не персы а они

так сладко в юности читать неправду

что дескать топал александр к евфрату

все ерунда герои и вожди

а старость слизь любая память тленна

и поделом когда бы не елена

не куковал бы в чердыни поди

а впрочем черт минует боль и лихо

все станет одинаково и тихо

жизнь к старости на случаи скупа

она бы век не ночевала в теле

когда бы не елена еле-еле

не яблоко не ксеркс и не судьба

«человек не прекращается…»

человек не прекращается

исчезая без следа

просто в память превращается

и собака с ним всегда

прежнего лишаясь облика

словно высохший ручей

остается в форме облака

в вечной памяти ничьей

ничего с ним не случается

просто прекращает жить

там собака с ним встречается

или кошка может быть

мертвому нужна попутчица

тень ушастая в друзья

без собаки не получится

одному туда нельзя

к портрету

живешь ужасаясь повсюду враги

простор для веселья все уже

от серого волка до бабы яги

в комплекте с кощеем к тому же

по ягоды шасть а по курсу изба

на крыше конек и по ставням резьба

тропинка на холмик поката

прилечь бы намаявшись тут в уголке

но грозно яга в материнском платке

глядит со стенного плаката

здесь впору от горя белугой реветь

но больше не чувствуем боли

вот третий на машеньку лезет медведь

в чем дело там очередь что ли

я правду животным открою в лесу

и девичью честь от медведей спасу

а после хоть в скит богомольцем

но глядя со стен на пустую возню

яга мне перстом указует в меню

иди запишись добровольцем

избушка избушка старушка в окне

мы так никуда не уедем

давай по-хорошему задом ко мне

а передом лучше к медведям

я понял что дальше в лесу не могу

покинул кощея оставил ягу

соблазны ее сеновала

пускай хоть в гренландии я эскимос

чтоб кто-нибудь в иглу мне выпить занес

чтоб нерпа меня целовала

«говорит убогий бедному…»

говорит убогий бедному

им без разницы про что

вычисляет сколько лет кому

сколько времени прошло

в нищете казаться древними

нет усилия вообще

деньги б делали из времени

больше было бы в мошне

кто-то мост над ними выстроил

без работы и жены

дни бегут такие быстрые

съешь картошку и живи

говори прохожим резкости

по утрам не мой лица

плохо что зимой окрестности

не отапливаются

бедный стал грубить убогому

рад нащупать слабину

ссорятся и каждый к логову

ковыляет своему

ни клейма на них ни ордена

пьяный лепет мелкий вред

хрена им такая родина

а другой у нищих нет

«вспоминай откуда ночь на свете…»

вспоминай откуда ночь на свете

шепотом домой с продленки дети

тьмой беретик к темени прибит

в горле глупая на мир обида

в луже неживой комок карбида

пахнет и шипит

в этом стираном тебя дебила

мать пока жива была любила

уж на что отец терпел как мог

жизнь лежит притворно как чужая

только в луже лжи не отражая

все шипит комок

чтобы память не вошла в привычку

подноси смелей к карбиду спичку

глубже в темень голову нагни

мать с отцом мгновенный фотоснимок

сам в соплях с детсада до поминок

синие огни

вспышка

вся в черно-белом в советском за миг до угона

трап в стратосферу с востока слоистая льдина

рейсом в одессу пора выходить за другого

из запорожья где редко во двор выходила

просто сначала соседка а после невеста

прочь в одночасье в пучину селедки и вальса

что же так прошлое в кадре корежит нерезко

словно пропеллер взревел и угон состоялся

виснет сосульками свет передержанный с неба

мертвая в кадр на полвека вонзается птица

плохо снимала нас подслеповатая смена

глыба слоистого льда искалечила лица

долго мы блеклые будем глядеть друг на друга

ты с фотоснимка а я из проклятого края

издалека из девятого дантова круга

где исполняется вера неверных карая

пуст этот космос расколотый эта страна ли

древняя в дантовом пламени в пепел сгорели

годы где мы не любили а просто стояли

друг против друга у трапа и просто смотрели

сумерки

быстрый как сон

след истребителя в небе зеленом

заячий гон

панцирный взвод за элейским зеноном

слабо видна

тускло на стеклах распластана светом

в раме окна

женщина в образе полураздетом

если бы я

стал обитать в человеческой коже

мне и моя

так бы мерещилась женщина тоже

вечер велит

телу в тисках похотливой неволи

пусть оголит

или теплее оденется что ли