Сказка - ложь... - [12]

– Велс, – позвала его девушка.

– М-м-м?

– Я очень рада, что стала твоей женой.

Небольшая зеленая поляна была усыпана цветами и окружена густым малинником. Душистые красные ягоды тяжкими каплями пригибали ветви к земле, привлекая не только лакомок, но и многочисленных комаров да мошек. Впрочем, благодаря волошбе, Морану с Кощеем они не трогали.

Злыдень сидел на своем кафтане, наблюдая за своей женой, живо собиравшей малину и уже от души перемазавшейся яркой ягодой. На душе его было спокойно и благостно, что и отражалось на довольном мужском лице. Хотя было еще кое-что, чего он хотел, но... Кощей был согласен подождать немного. До вечера, не дольше.

Сверкая довольной улыбкой, Морана подбежала к мужу и присела возле него на колени. Её тонкие пальцы были покрыты малиновым соком, щедро разбрызганным по белой коже лица и ярким губам. И пахло от нее по-летнему сладко. Спелыми ягодами и радостью.

– Хочешь? – на её ладошке румянились округлые малинки.

– Угу, – пробормотал Кощей, глядя совсем не на протянутое ему угощение.

Её губы. Лукавая улыбка, таинственная, щедро сдобренная малиновым цветом и запахом манила мужчину гораздо сильнее. Он не хотел пугать свою юную жену, но ладонь его самовольно потянулась к её волосам, утонув в блестящем черном шелке. Кожа на щеке Моржаны оказалась нежной и мягкой, с легким пушком.

– Мора, – выдохнул мужчина.

Это было так неожиданно и приятно.

Руки его были по-мужски крупными с длинными сильными пальцами, но… Касания Велса оказались такими теплыми и легкими, будто Морана была стеклянной. Губы мужчины осторожно собирали малиновую сладость с женских уст и щек, оставляя голую горящую кожу, обласканную его прикосновениями.

Это было волшебно.

Он будто знал, куда надавить и где погладить, чтобы вызвать самый сильный трепет в её теле. Как поцеловать, чтобы дыхание сбилось, и мелкой дрожью отозвались колени. И откуда у него эта выдержка, чтобы так долго с тихим шепотком говорить жене какие-то глупые нежности, которые она совсем не понимала, да и не хотела понимать…

Это было так, как рассказывают в сказках, когда оканчивают их фразой «и жили они долго и счастливо».

Это так и было.

Примерно 9 месяцев спустя…

Мерный стук Кощеева лба о стену отдавался буханьем во всем тереме.

– Ну, шо ж ты так убиваесся, хозяин, – пробасил Нафаня. – Ты ж так не убьесся…

Не слушая домового, злыдень продолжил свое черное дело. Ему было плохо. В основном потому, что помочь Моране сейчас он совершенно не мог. По дому снова разнесся протяжный стон. Кощей в мгновение остановился и, побелев, выдохнул.

– Ну что ты, как дитё – снова начала уговоры коротыш, – отмучается баба немного, зато потом все счастливые будете. Зря, чтоль, Яга да Прасковья Никитишна пособляют?

Если Ягу домовой побаивался, то бабку Параську считал почти даром с небес. Появившись в доме этим летом, старуха не только успела установить железный порядок, но и регулярно потчевала Нафаню молоком и ватрушками, за что тот готов был помогать ей почти во всем. Единственная, кого домовой почитал больше – была его хозяйка, Моржана. Ничего не ответив, мужик снова поворотился к стене и стал методично стучать о нее головой…

– Ну, все, Кощей, – голос Яги громко разнесся по горнице. – Иди, давай. Гляди.

Сорвавшись с места со скоростью, достойной самой Огневицы, блондин едва не снес с дороги бабку Параську, нагруженную испачканными простынями. Семенящий за ним Нафаня только подивился ловкости, с которой старушка увернулась от летящего ей навстречу мужика.

– Тьфу ты, ирод, – пробормотала она, – совсем сбрендил от счастья.

Почему-то весь его запал исчез перед входом в светлицу. Велс просто стоял, не в силах отворить дверь и войти. Минуту спустя он все же собрался духом и заглянул внутрь. Моржана была на огромной кровати, а по обеим сторонам от нее лежали два розовых сопящих комочка, укутанных в цветастые одеяльца. Происходящее было так волшебно. Никакая магия не могла сравниться с таинством рождения новой жизни.

– Мора, – прошептал Кощей и шагнул в комнату к своей семье.

***

– Ох, – мечтательно вздохнула Марья. – Такая любовь, поди, только в сказках и бывает.

– Ну почему же, – Боян залихватски откинул со лба темную прядь, упавшую ему на глаза. – Сказки, они не на пустом месте вырастают. Как знать, любит, поди, Кощей, свою Морану-Смерть до сих пор.

– А Демьян нам сказал, что баешь ты сказки срамные, – перебил его Тит. – А этой побасенкой только детей малых стращать, да девок на сеновал зазывать. Ты нам расскажи, от чего вчера Марья, как свекла была.

– Так это ж сказ о Змее-Горыныче о трех головах и принцессе заморской, – отмахнулся гусляр. – Али сказать?

– Потешь, мил человек, – донеслось из молодецкой толпы.

Марья ойкнула и покраснела. Она точно знала, что будет рассказывать гость…

***

Сказ о Змее-Горыныче о трех головах и принцессе заморской.

Змий был большой, черный и не совсем хорошо пах – сказывались-таки ночные купания на реке Смородинке, давным-давно облагороженной близлежащей деревенькой. Его большие кожистые крылья тяжело рассекали воздух, со свистом пропуская потоки между тонкими перепонками. Серебристо-серое брюхо зверя, почти не видимое на фоне вечерних облаков, мелькало в вышине, выделяясь только ярко-розовым пятном. Однако при наличии хоть какого-то воображения, его вполне можно было принять за причудливое пенное облако, отраженное лучами закатного солнца.