Сказка - [2]

Присутствие этих родственников змею очень смущало: как она ни старалась поднять голову повыше, она все же чувствовала, что вынуждена будет пригнуть ее к земле, иначе ей не сдвинуться с места, и если до того в темных зарослях она себе чрезвычайно нравилась, то здесь, в присутствии этих родичей, ее блеск, казалось, с каждой минутой тускнел; ее даже брал страх, как бы в конце концов он совсем не угас.

Дабы выйти из такого затруднительного положения, она поспешила спросить, не могут ли господа огоньки сообщить ей, откуда взялись те блестящие золотые монеты, что давеча посыпались в расселину между скалами; она полагает, не иначе как золотой дождь накапал их прямо с неба. Блуждающие огни рассмеялись, встряхнулись, и вокруг них запрыгала уйма червонцев. Змея тут же кинулась их глотать.

— Кушайте на здоровье, сестрица! — сказали учтивые кавалеры. — Мы можем вас и еще угостить.

Они опять и опять проворно встряхнулись, и змея едва поспевала глотать драгоценное яство. Она светлела на глазах и теперь излучала действительно великолепное сияние, а блуждающие огоньки похудели и стали ниже ростом, однако ей на йоту не утратили веселости.

— Я навек вам обязана, — сказала змея, переводя дух после обильной трапезы. — Требуйте, чего только пожелаете, — что в моих силах, все выполню.

— Вот и прекрасно! — воскликнули блуждающие огни. — Скажи, где живет прекрасная Лилия? Проведи нас как можно скорее во дворец и сад прекрасной Лилии. Мы горим нетерпением преклониться перед ней.

— Оказать вам эту услугу сейчас я не могу. К сожалению, прекрасная Лилия живет на том берегу.

— На том берегу? А мы-то в эту бурную ночь переправились через реку! Как жестока река, что нас разлучает. Нельзя ли снова вызвать старика?

— Ничего не выйдет! — возразила змея. — Даже если бы он сам был тут, у этого берега, он не посадил бы вас к себе в лодку. Он кого угодно перевозит на эту сторону, но никого на ту.

— Да, плохи наши дела! А иным путем переправиться нельзя?

— Можно, и не одним, но только не сейчас, я сама могу переправить вас, господа, но только в полдень.

— В эту пору дня мы неохотно пускаемся в путь.

— Тогда можно переправиться вечером по тени великана.

— А как это сделать?

— Тело великана, что живет неподалеку отсюда, никак не слушается: рукам его и соломинки не поднять, плечам и вязанки хвороста не снести. Зато его тени, можно сказать, все под силу. Вот потому-то на заре и закате в нем всего более мощи; вечером достаточно сесть на тень от его затылка, великан потихоньку пойдет к берегу, и тень перенесет путника через реку. А если вы соизволите в полуденную пору прийти вон туда, к тому краю леса, где кусты доходят до самой реки, так я и сама вас переправлю и представлю прекрасной Лилии. А ежели полуденный зной вас пугает, то отыщите вон в той бухте меж скал великана, и он охотно окажет вам эту любезность.

Молодые люди откланялись и ушли, а змея была рада, что рассталась с ними, как потому, что хотела насладиться собственным светом, так и потому, что хотела удовлетворить уже давно донимавшее ее любопытство.

Ползая в скалистых ущельях, она сделала поразительное открытие. Хотя по этим теснинам приходилось ей ползать впотьмах, она все же умела осязанием распознавать предметы. Обычно она повсюду встречала естественные произведения природы, не подчиненные строгим правилам обработки: она то скользила между зубцами крупных кристаллов, то осязала зазубрины и волокна серебряных самородков и выносила на свет какой-нибудь самоцветный камешек. И вот, к великому своему удивлению, в не доступной ниоткуда скале она ощутила предметы, говорящие, что они созданы руками человека: гладкие стены, по которым она не могла вползти наверх, ровно обточенные края, правильной формы колонны, но что поразило ее больше всего, — так это человеческие фигуры, которые, обвившись несколько раз вокруг них, она сочла не то за медные, не то за хорошо отполированные мраморные. Теперь ей хотелось проверить зрением то, что до сей поры она лишь осязала, и убедиться в том, что доселе оставалось лишь догадкой. Она думала теперь собственным своим сиянием осветить удивительные подземные своды и надеялась тогда сразу ознакомиться с этими странными предметами. Она поспешила обратно уже известной дорогой и вскоре нашла щель в скале, по которой обычно пробиралась в святилище.

Доползши туда, она огляделась, утоляя свое любопытство; правда, излучаемое ею сияние не осветило все сводчатое подземелье, но ближние предметы выступили достаточно явственно. С чувством благоговения подняла она изумленный взор на сверкающую нишу, где помещалась отлитая из чистого золота статуя короля, внушающего уважение своей осанкой. Статуя была значительно выше человеческого роста, но, судя по облику, король был человеком скорее невысоким, чем рослым. Простой плащ ниспадал с его статного тела, венок из дубовых листьев придерживал волосы.

Не успела змея наглядеться на внушающую уважение статую, как король заговорил:

— Откуда ты? — спросил он.

— Из расселин, где родина золота, — ответила змея.

— Что великолепнее блеска золота? — спросил король.