Сказка без чудес - [35]

Батюшка, призывая Всевышнего ниспослать долготерпение в общении с этим субъектом, вздохнул. И молвил, выгнув дугой тщательно подстриженные матушкой третьего дня, брови.

— У меня нет ни времени, ни желания полемизировать с вами. А тем более выслушивать богохульства,

— На сходе будет решаться архиважный для вашей… э-э… паствы, вопрос! — с вызовом продолжал Рукобратский. — Вопрос в повестке дня схода поставлен так: одобряют ли жители села начало эксплуатации нефтяного месторождения в Заповедном бору?

— Глас народа — глас божий, — смиренно опустил очи долу отец Александр. — Как народ решит — так и быть по сему…

Рукобратский аж задохнулся от возмущения, от волнения тоже переходя на высокопарный, велеречивый слог.

— Вы… духовный наставник… парторг, можно сказать, по нынешним временам, нашего муниципалитета, готовы благословить уничтожение реликтового зелёного массива?! Ради выгоды, золотого тельца, обольстившего российский народ в массе своей?! Благословить готовность людей принести в жертву вечные духовные ценности в угоду наживе?!

Батюшка, которому изрядно надоел этот бессмысленный разговор, поморщился нетерпеливо.

— Так что вы от меня хотите? Чтобы я анафеме нефтяников предал?

Рукобратский выдохнул шумно, будто выпустил достигший критического давления где-то в груди пар ярости. Вымолвил спокойно уже, с просительными нотками в голосе.

— Вы должны выступить на сходе в защиту Заповедного бора…

Отец Александр, растянув губы в тонкой улыбке, развёл руками:

— Увольте. Устав запрещает мне участие в митингах и прочих массовых мероприятиях политического характера…

С этим Рукобратский, как ни странно, согласился, кивнув понимающе. Устав — это серьёзно. Устав нарушать нельзя. Устав партии, например…

— Ладно. Тогда вот, обращение жителей села Колобродово к губернатору области подпишите. О недопустимости открытия нефтедобычи в бору… — и извлёк из газеты заготовленный загодя листок бумаги с неким, набранным на компьютере, и распечатанным на принтере текстом.

На что батюшка вновь возвёл очи к небесам, изрёк важно:

— И от этого действия избавь меня, сын мой… в Писании сказано: не вмешивайся в дела мирские, ибо тем самым ты выступаешь против промысла Божьего…

Конечно, ничего подобного в Писании не говорилось, но за годы пасторского служения отец Александр убедился многократно, что никто из его прихожан, да что там прихожан — просто повстречавшихся ему на жизненном пути волей случая людей, даже считающих себя воцерковлёнными, книгу Бытия внимательно не читал. А уж цитат из Евангелия наизусть не помнил тем более. А потому отец Александр, был такой грех, ничтоже сумняшеся, порол порой отсебятину, выдавая собственные умозаключения за строчки Писания. На собеседников, как правило, это производило хорошее впечатление.

Вот и Рукобратский, не споря, сердито сопя, спрятал свою бумажку между страницами газеты, скрутил опять в трубочку, и, в досаде плюнув на мощёную дорожку в батюшкином дворе, ушёл, громко звякнув щеколдой калитки.

А отец Александр, вздохнув, молвил ему вслед наставительно:

— Не судите, да не судимы будете… — и добавил в сердцах, уже от себя. — Засранцы этакие…

А между тем солнце катилось к полудню. Батюшка решил, что пора наведаться на летнюю кухню, полюбопытствовать, поспешает ли матушка с обедом? И что намерена подать к столу? А то он весь в делах, с утра в неотвязных думах о чадах своих пребывает… Так недолго, находясь в постоянном стрессе, язву желудка, а то и двенадцатиперстной кишки получить!

В этот миг на улице за калиткой, возле росшего там пышного куста привядшей уже слегка, отцветшеё сирени, послышался мягкий рокот.

Отец Александр без труда распознал по этому звуку работающий двигатель мотоцикла. Но какого мотоцикла! Не тех, что трещат вульгарно, или ревут со снятым глушителем так, что у окружающих уши закладывает.

Нет. Этот двигатель работал совсем по-иному. Неслышно почти, но скрытая мощь его почувствовалась в лёгком ветерке, дохнувшем вдруг в лицо батюшки от мощной вибрации и сотрясения воздуха.

Так, почти за пределами восприятия человеческого уха, работают на форсаже реактивные двигатели боевых истребителей последнего поколения, или готовых к взлёту стратегических бомбардировщиков. Так, должно быть, рокочет своими недрами пробудившийся, и готовый взорваться в одно мгновенье переполненный лавой супервулкан…

С неподобающей сану торопливостью отец Александр сбежал с крыльца, в три шага одолел расстояние до калитки, и, толкнув её, выглянул, снедаемый любопытством на улицу.

Да, там проезжал, сверкая хромированными боками именно он — мотоцикл его мечты! «Харлей Дэвидсон» последней модели, улучшенной комплектации.

И — о чудо! Довольно урча, словно сытый лев, байк остановился прямо у дома священника.

Только теперь батюшка глянул на седока.

Тот был обряжен во всё чёрное, в накинутом на плечи и развивающемся слегка того же аспидно-непроницаемого цвета плаще. Обличье наездника, словно таинственного рыцаря из «Звёздных войн» скрывал пластиковый с зеркальным забралом шлем. В нём на мгновенье отразилось лицо священника — искажённое кривизной сферической поверхности, перекошенное самым постыдным образом от волнения, удивления и вожделения.