Сказка 1002-й ночи - [3]
— Покажи мне твои приборы, капитан!
Пока они шли по палубе, шах впереди, капитан за ним, небо помрачнело еще больше, насколько хватало взгляда, за исключением одной узкой голубой полосы на северо-востоке. На западе тучи были совсем зловещие и фиолетовые, в зените они становились немного светлее и мягче, а на востоке почти обесцветились, что на общем фоне могло сойти и за доброе предзнаменование. Капитана, идущего в трех шагах за спиной у шаха, охватил поистине неподдельный ужас. Но на этот раз, в отличие от недавнего, то был не страх перед государем и перед собственной ложью государю, но благоговейный трепет перед Аллахом, властелином мира, и перед бурей, которую сам же капитан опрометчивым предсказанием и накликал. Впервые капитан имел честь принимать Шах-ин-шаха на своем корабле. Так откуда же ему было стать искусным дипломатом, этому бравому капитану? Уже двадцать лет бороздил он моря, с самого начала попав на императорский пароход «Ахмед Акбар». Много бурь пережил, в юности довелось ему походить и на парусных судах — и как раз на парусниках он постиг науку мореплавания. А вот у шаха до сих пор ни разу не возникало желания ступить на борт своего парохода. Ему, несчастному капитану, выпала опасная честь командовать кораблем, на котором великий государь пустился в свое первое путешествие по морю.
— Нам нельзя причаливать в предписанные Его Величеством сроки, — наказал ему великий визирь. — У Его Величества исключительно нетерпеливый характер, и они требуют исполнения любых желаний, едва успев их изъявить. Но есть, понимаете ли, капитан, дипломатические препятствия. Мы должны дождаться ответа его сиятельства нашего посланника. А до тех пор надо стараться курсировать вдоль побережья. Если Его Величеству вздумается спросить вас, скажите, что вы опасаетесь шторма.
Так наказал великий визирь. И гляди-ка: буря и в самом деле надвигается. А приборы-то ее как раз и не подсказали! Простая ложь — вот что накликало бурю, простая ложь! Капитан был верующим и опасался Аллаха.
Они вошли в капитанскую рубку. Приборов тут почти не было, а уж таких, которые свидетельствовали бы о приближении бури, и быть не могло. Имелся лишь большой буссоль английского производства, крепко привинченный к круглой столешнице. Шах склонился над прибором:
— Что это такое, капитан?
— Буссоль, Ваше Величество.
— Понятно, — сказал шах. — А других приборов у тебя нет?
— Здесь, Ваше Величество, нет. Они рядом, в рубке у штурмана!
— Буря, стало быть? — спросил шах.
Ему уже расхотелось смотреть на приборы, и, честно говоря, он ничего не имел против шторма.
— Когда же наконец разразится эта буря? — спросил он уже вполне благодушно.
— Я полагаю, после захода солнца, — сказал капитан.
Шах вышел из рубки, капитан за ним. Когда они ступили на палубу, вокруг уже стало темно, как ночью. Дежурный офицер, спеша что было мочи, устремился к ним навстречу. Он что-то доложил капитану в выражениях, каких шах никогда не слыхивал. Властелин пошел дальше, хлопоты моряков его не интересовали. Он приблизился к поручням и с подлинным наслаждением всмотрелся в волны — накатывающиеся, отступающие и вновь накатывающиеся. Корабль начало качать. Закачался весь мир. Морские валы лизали борт зелеными, черными, голубыми и серыми языками с белой пеной на кончике. И вдруг шаха охватило крайнее недомогание. Таинственное чудище очнулось и заворочалось у него в кишках. Подобную тошноту он испытывал, как ему вспомнилось, лишь однажды — когда он был мальчиком и болел, тяжело болел.
У капитана появились теперь две причины для волнений: во-первых, его повелителю стало плохо, а во-вторых, вот-вот должна была обрушиться на корабль та самая буря, которую он своей ложью столь легкомысленно накликал. И он сам уже не знал, о чем ему заботиться ретивее: о буре или о нездоровье шаха. И выбрал шаха. Тем более, что уже и без того приказал подойти к берегу по возможности вплотную. Шах возлежал на палубе, укутанный множеством одеял. Лейб-медик, которого он так ненавидел и который, по его мнению, был единственным человеком, от кого ему уже не суждено в этой жизни избавиться, стоял, склонившись над больным государем. Он делал необходимое: поил шаха валерианкой. Первые тяжелые капли дождя упали на мягкий бархат шатра, который на скорую руку разбили над распростертым ниц шахом. Под ветром тихо позвякивали кольца, скрепившие стены шатра с тремя металлическими опорами. Шаху стало получше. Он знал, что снаружи сверкает молния, и с удовольствием вслушивался в раскаты грома. Тошнота его прошла — и ничего удивительного в этом не было! Судно стояло на якоре менее чем в двух милях от берега. Разве что с неистовой регулярностью стучалось в борт корабля бурное море.
Этот шторм был послан великому визирю как особая милость Неба. Под покровом ночи на юрких челнах отправились в Константинополь секретари. И в тех же проворных челнах воротились наутро, в девять. Шах еще почивал, а от венского посланника пришла телеграмма: в Вене ожидают Его Величество. Все необходимые приготовления сделаны…
Да и буря сошла на нет. Новое, словно промытое ливнем, солнце воссияло ярко и весело — как в Первый День Творения.
Впервые напечатанный в нескольких выпусках газеты Frankfurter Zeitung весной 1924 года, роман известного австрийского писателя и журналиста, стал одним из бестселлеров веймарской Германии. Действие происходит в отеле в польском городке Лодзь, который населяют солдаты, возвращающиеся с Первой мировой войны домой, обедневшие граждане рухнувшей Австро-Венгерской империи, разорившиеся коммерсанты, стремящиеся уехать в Америку, безработные танцовщицы кабаре и прочие персонажи окраинной Европы.
В сборник очерков и статей австрийского писателя и журналиста, составленный известным переводчиком-германистом М.Л. Рудницким, вошли тексты, написанные Йозефом Ротом для берлинских газет в 1920–1930-е годы. Во времена Веймарской республики Берлин оказался местом, где рождался новый урбанистический ландшафт послевоенной Европы. С одной стороны, город активно перестраивался и расширялся, с другой – война, уличная политика и экономическая стагнация как бы перестраивали изнутри его жителей и невольных гостей-иммигрантов.
В 1926 году Йозеф Рот написал книгу, которая удивительно свежо звучит и сегодня. Проблемы местечковых евреев, некогда уехавших в Западную Европу и Америку, давно уже стали общими проблемами миллионов эмигрантов — евреев и неевреев. А отношение западных европейцев к восточным соседям почти не изменилось. «Автор тешит себя наивной надеждой, что у него найдутся читатели, перед которыми ему не придется защищать евреев европейского Востока; читатели, которые склонят голову перед страданием, величием человеческой души, да и перед грязью, вечной спутницей горя», — пишет Рот в предисловии.Теперь и у нашего читателя появилась возможность оправдать надежду классика — «Дороги еврейских скитаний» наконец выходят в России.
Одно из самых известных произведений знаменитого австрийского писателя. Герой романа Мендл Зингер, вконец измученный тяжелой жизнью, уезжает с семьей из России в Америку. Однако и здесь, словно библейского Иова, несчастья преследуют его. И когда судьба доводит Зингера до ожесточения, в его жизни происходит чудо…
Йозеф Рот (1894–1939) — выдающийся австрийский писатель, классик мировой литературы XX века, автор знаменитых романов «Марш Радецкого», «Склеп капуцинов», «Иов». Действие романа «Направо и налево» развертывается в Германии после Первой мировой войны. В центре повествования — сын банкира, человек одаренный, но слабохарактерный и нерешительный. Ему противопоставлен эмигрант из России, практичный делец, вместе с тем наделенный автором романтическими чертами. Оба героя переживают трагическое крушение иллюзий.На русском языке роман издается впервые.
Австрийский писатель Йозеф Рот (1894–1939) принадлежит к числу наиболее значительных мастеров литературы XX века. После Первой мировой войны жил в Германии, был журналистом. Его первые романы «Отель “Савой”», «Мятеж», «Циппер и его отец» принесли ему известность. Особенно популярным по сей день остается роман «Марш Радецкого». Рот презирал фашизм, постоянно выступал в печати против гитлеровцев, и в 1933 году ему пришлось покинуть Германию. Умер писатель в Париже. Роман «Тарабас», впервые переведенный на русский язык, на свой лад рассказывает историю библейского блудного сына, которую писатель перенес в годы после Первой мировой войны.
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.