Скажи нам правду - [19]

Потому что… не так просто слезть с травки.

Всем пока.

Ладно. Может, парень и не Шекспир, но он дал мне возможность вжиться в роль. Заимствовать сюжет.

Кристофер пропустил встречу. Мне и в голову не пришло беспокоиться о человеке, который любил наркотики, вызывающие эйфорию, и решил забить на групповую терапию вечером в субботу, однако Эверетт начал круг с сообщения:

– Мне бы хотелось рассеять тревогу относительно отсутствия Кристофера. Он не пришел, поскольку должен быть на семейном мероприятии – бар-мицве своего кузена. Он присоединится к нам на следующей неделе.

Я никогда не видел «Молли» на бар-мицве, так что с Кристофером все должно быть в порядке.

То, что он не приехал, меня расстроило, поскольку я надеялся повторить поход недельной давности. Тогда было здорово. А кроме того, я рассчитывал, что мне не придется идти домой пять миль.

После переклички Эверетт сказал:

– Сегодня я хочу, чтобы вы рассказали нам что-нибудь хорошее. Расскажите нам правду.

Дафне потребовалось время, чтобы начать. Она выглядела менее оживленной, чем обычно. Может, скучала по Кристоферу.

– Так… – Девушка помолчала. – Так… – Снова молчание. – Правда… – Она осмотрела свои ногти. Из светло-розовых она перекрасила их в темно-синие. – Правда в том, что я устала. – Снова пауза. – Очень устала.

– Ты можешь…

– Да, Эверетт, я могу сказать больше, – отрезала Дафна. – Вполне очевидно, что «я устала» недостаточно. Я устала, потому что каждое утро встаю в шесть часов, чтобы приготовить завтрак себе и остальным, потом отвожу младшего брата к соседям, а двух средних детей – в школу. Моя сестра Мария достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться, но все равно ждет, что я приготовлю ей завтрак и соберу обед, потому что так уж у нас заведено. А иногда, когда я веду Роберто домой к соседке, где он проводит весь день с двумя другими детьми, я думаю: может, мне бросить школу и сидеть с ним, потому что в чем смысл? Почему мои родители так много работают? Почему мой отец выходит в ночные смены? Почему моя мать следит за домом другой семьи и заботится о чужих детях? Чтобы они могли платить тому, кто присматривает за их детьми? Иногда… иногда все это кажется совершенно бессмысленным. – Девушка склонилась вперед, положив локти на колени, и уставилась в пол. – А что-то хорошее… – Дафна подняла голову и посмотрела прямо на меня.

Я почувствовал, как меня охватывает жар, словно весь воздух в комнате вдруг исчез. Я отвернулся, не желая, чтобы она видела мою реакцию, но потом, покосившись на нее украдкой, понял, что Дафна смотрит не на меня, а на какую-то точку на стене над моей головой.

– Что-то хорошее… – повторила она и перевела взгляд обратно на круг. – Хорошее – это Роберто. Малыш. Иногда он называет меня мамой. Он замечательный мальчик. У него большое, доброе сердце. На этой неделе, когда мы шли домой к соседке, я держала его за руку, и он сказал: «Te amo, mama», и я ответила, что тоже его люблю, а он сказал: «Ты красивая», а я спросила: «Ты меня любишь, потому что я красивая?», и он ответил: «Нет, я тебя люблю, потому что ты смелая и сильная, как ниндзя». – Дафна улыбнулась и прижала руки к груди. – Он меня просто убивает.

Когда очередь дошла до меня, я начал с хорошего. Я подумал о своей дурацкой неделе. О новом пурпурном платье Пенни, о неоконченной работе по математике, о том, как искал в Интернете новости об отце, хотя клялся, что не буду этого делать, о том, что он подровнял бороду и выглядит теперь как человек, который слишком занят, чтобы бриться, и о том, что круглые проволочные очки он сменил на квадратные.

– Хорошее – это моя сестра Натали. – Я посмотрел на Дафну. – Она не считает меня ниндзя и прекрасно знает о моих недостатках, но все равно обожает меня. Ей хочется, чтобы у нас были одинаковые фамилии. Чтобы мы стали еще ближе, чем сейчас. И я… хочу быть таким человеком, каким она меня считает.

Я почувствовал, как у меня перехватывает горло, и несколько раз сглотнул.

Я использовал Натали как свое «хорошее», кроме того, она была моей правдой. То, что я о ней говорил, на сто процентов соответствовало действительности.

– А насчет правды… – продолжил я. Темные блестящие глаза Дафны смотрели теперь не поверх моей головы, а прямо на меня. Жесты были не нужны. Между нами возникло понимание: мои слова девушка связывала с чем-то личным. – Насчет правды…

Это был идеальный момент признаться в том, что у меня нет зависимости от травки, что я хожу сюда раз в неделю, чтобы понять, кто я есть и кем хочу стать.

Я прочистил горло.

– Правда в том, что вчера вечером я пошел на вечеринку, и там оказалось очень неплохо, потому что музыка не была ужасной…

На улице Мейсона ждала мать. Как такой парень, как он, мог родиться от такой женщины, как она, являло собой научную загадку. Все в ней было крошечным – лицо, уши, ноги. Рост не превышал пяти футов.

Мейсон обнял ее, и женщина исчезла в его ручищах. Потом он взял мать за руку и подвел к нам с Дафной:

– Это мои друзья. Прекрасная, удивительная Дафна и Ривер, парень вроде неплохой, но трепло… – Он бросил на меня чуть виноватый взгляд: – Извини! Плохой Мейсон. – Он шлепнул себя по запястью. – А это моя мама. – Он сделал шаг назад, с гордостью представляя ее. – Вы ведь не возражаете пожертвовать своей анонимностью ради встречи с лучшей женщиной, которую только Господь создал на земле?