А других воинов поблизости не было.
Дождь не унимался весь день, словно его целый год не было. Словно до того вселенская засуха была какая! Господи, ведь есть же на земле приличные места, где и дождь как дождь, и солнце как солнце.
Николай Иванович приводил в порядок свои бумаги. Вот оно лето — мгновенье капризной славы, а завтра уже опять на работу. И запрягай до следующих журавлей.
На душе было противно. Видно, после ссоры с матерью. Какая-то неприятная тяжесть легла на грудь. Надо бы с ней все-таки полегче, думалось. Ведь годы-то уже какие! Подумал и вышел проведать — как она?
А мать возилась на кухне, кашляла, опять дымила свой «Беломор».
— Курила бы ты что-нибудь помягче, что ли? — не то чтобы предложил, просто посочувствовал он.
— Что ты понимаешь? Помягче! — хмыкнула она. — Этот запах оттуда, из прошлого. Этот запах родной. Вот у тебя есть что-нибудь такое?
Ну, и о чем тут еще говорить? Все как обычно.
Вечером Николай Иванович собирался посмотреть концерт теноров по «Культуре». Редко бывало такое лакомство, а мать опять уткнулась в свои «новости».
— Не насмотрелась ты разве, мам? Ну что у нас может быть нового?
А она:
— Потерпи, всегда что-нибудь новенькое случается.
И он вынужден был смотреть вместе с ней всю эту кашу: наводнение в Европе, взрывы в Ираке, аварию на нефтепроводе где-то в Центральной России.
Одно и то же, одно и то же.
«В Москве прошел марш патриотических сил, — бесстрастно сообщал диктор. — В завязавшейся потасовке и давке один человек погиб, трое получили ранения. Личность погибшего выясняется».
Все как всегда. Как всегда. Из года в год.
— Шел бы ты лучше спать, сынок, — вздохнула мать. — Завтра тебе опять на работу.
2006
